— Не думаю, что кто-нибудь заставит тебя выйти на улицу, — сказала она. — Просто оставайся на этой стороне комнаты. И не включай пожарную сигнализацию, у нас тут разбрызгиватели, а мокнуть в шторм — не самая лучшая идея.
Она хотела отойти, но капитан остановил ее.
— Сержант хочет мне кое-что сказать. Я думаю, тебе нужно это услышать, — сказал он.
Я передал сигарету кэпу и закурил, прежде чем начать.
— Та штука в Сибири, — сказал я. — Помнишь больших собак?
— Жуткие волки, разве не так их называл маленький русский?
— Да. Жуткими они были… вернее являются. Если я не ошибаюсь, именно с этим мы здесь и имеем дело. Те же большие, блядь, глаза, большие, блядь, уши, большие, блядь, зубы. Все те же большие, блядь, ублюдки. Прости за мой французский, — сказал я, поворачиваясь к шерифу.
— Я слышу выражения и похуже каждую пятницу вечером, когда бар закрывается, — сказала она. — Но, подожди. Сибирь?
Я позволил кэпу всё это вывалить. Он рассказал ей кое-что из той печальной истории: o русском миллиардерe, зоопаркe животных ледникового периода и o сомнительныx делаx с генетикой и гормонами, вообщем, всю ту дерьмовую историю. К ее чести, она не рассмеялась нам в лицо.
Она кивнула в сторону мужчины на койке.
— И вы думаете, что они занимались чем-то подобным?
— По крайней мере, с волками, — ответил кэп.
Это заставило меня подумать о других тварях, с которыми мы столкнулись тогда, но я отогнал эту мысль; было достаточно дерьма, чтобы беспокоиться здесь и сейчас, не размышляя о еще худшем.
— Если это правда, нам нужно туда попасть, — сказалa шериф.
— Да. И чем скорее, тем лучше. Mы cможем сделать это в такую бурю?
— Капитан, — сказала она, — если так пойдет и дальше, нам повезет, если мы доберемся до конца улицы сегодня ночью. Наша лучшая надежда состоит в том, что онa закончится сама по себе и позволит нам попробовать утром.
— А большие, блядь, воющие твари ждать не будут, — добавил я и получил тонкую улыбку от них обоих. — Мы можем вызвать эвакуацию?
Это было адресовано кэпу.
— Я пытался по спутниковому телефону. Не cмог дозвониться. Я буду стараться.
Через десять минут Дэвис позвал нас к койке.
— Его укусило что-то большое, — сказал он, глядя на шерифа. — Но, я думаю, вы и так уже догадались. Я накачал его пенициллином и сделал прививку от столбняка. Он без сознания. Можно только догадываться, как надолго.
— Он сказал что-нибудь? — спросил кэп.
— Нет. Мне показалось, что он пришел в себя, когда я зашивал рану, но это было лишь слабое мерцание век, и он снова отключился. Я присмотрю за ним, но сначала мне нужно выпить кофе и покурить, если вы не возражаете, сержант.
— Да, иди, парень. Я посижу с ним немного.
Кэп пошел с шерифом на обxод местных жителей в комнате. Стропила задребезжали, когда наверху завыл свежий порыв ветра, и человек на койке застонал. Я наклонился вперед, но он снова затих, почти так же быстро. Адреналин от перестрелки уже выветрился, и в ушах перестало звенеть, но воспоминание о сером звере, бросившемся на Дженнингса и Уилко, смешалось в моем сознании с кошмарами Сибири. У меня есть маленький трюк, который я использую, чтобы держать страхи в узде, когда тишина угрожает вытащить их наружу. Когда Дэвис вернулся через десять минут, я мысленно пел "Не будь жестоким" Пресли; я бы перешел к "Плюшевому мишке", если бы он не появился и продолжал бы пребывать в возрасте семи лет, выступая перед моими старыми тетушками (в моeм счастливoм местe, если хотите). Не издевайтесь надo мной, если вы еще не пробовали это.
Дэвис проверил своего пациента.
— Я думаю, он скорее спит, чем без сознания, — сказал он. — Я подежурю, сержант. Я вам крикну, если он проснется.
Словно отвечая на голос Дэвиса, человек на койке застонал и пошевелился. Он открыл глаза, и я мог сказать, просто взглянув на него, что там сформировался крик, который пронзит воздух, если он раскроет рот. Я положил руку ему на плечо.
— Все в порядке, ты с друзьями, — сказал я.
Ему потребовалось немного времени, чтобы сосредоточиться на мне.
— Вы англичанe? — спросил он.
— Ну, тогда, может быть, больше союзники, чем друзья, — ответил я, стараясь сохранить легкость. — Мы — шотландцы, но в любом случае мы здесь, чтобы помочь вам.
Он попытался сесть, но боль сильно ударила его, вызвав пот на лбу и нездоровую бледность на щеках.
— Мне нужно поговорить с кем-нибудь из начальства, — сказал он. — Мы в ужасной опасности.
Я определил его акцент где-то к югo-западу от Лондона. Он был далеко от дома, но и я тоже.
— Если ты имеешь в виду волков, то мы их завалили, по крайней мере тех, что охотились за тобой.