Метрах в пятидесяти от него прочь от поезда убегал худой высокий мужик, в руках которого брыкался ребенок. Ванечка!!!
Вялов бросился вдогонку.
Когда расстояние между ними сократилось до двух-трех метров, незнакомец, почуяв неладное, обернулся, аккуратно поставил дитя наземь и быстро исчез за товарным составом, застывшим на втором пути.
– Ваня! Ванечка! Родной! Что они сделали тебе? – чуть не плакал лейтенант, осыпая поцелуями драгоценную детскую головку.
Мальчик молчал. От испуга у него пропал дар речи.
После того как Вялов предъявил своё удостоверение начальнику железнодорожной станции Мамедову, отправление поезда отложили на несколько часов.
За это время Глебу Васильевичу оказали первую медицинскую помощь. Оказалось, его пырнул ножом молодой человек, которого Пашка уложил в тамбуре. Злоумышленника быстро привели в чувство и уже допросили с пристрастием в отделе вновь созданной железнодорожной милиции НКВД. Как выяснилось, ранее он неоднократно «привлекался» по чисто уголовным статьям.
Похитить мальчика согласился за деньги. На дело взял своего «кореша» – Гришку Чалого по кличке Чахлик. Тоже рецидивиста. Его сразу объявили в розыск.
Имя заказчика преступления бандитам было не известно.
Аванс им выдал незнакомый высокий человек со светлыми курчавыми волосами, говоривший по-русски с едва заметным акцентом: то ли латыш, то ли эстонец – старый урка Чалый много лет тому назад промышлял в Прибалтике и был немного знаком с особенностями тамошнего произношения…
Как поступать дальше Вялов пока не знал.
Информировать об инциденте руководство Калининского управления госбезопасности нельзя, дело-то секретное, о нем и в центральном аппарате знают далеко не все.
Поручить расследование милиции – тоже не выйдет, эти орелики могут наломать дров… К тому же здесь пахнет вмешательством иностранных подданных, а это, как ни крути, подследственность его конторы.
«Приеду, доложу дядьке, он эту кашу заварил – пусть сам её и расхлёбывает!»
Рана оказалась не очень глубокой, внутренние органы лезвие ножа не задело, и Глеб Васильевич вскоре смог продолжить путешествие.
Дальше обошлось без приключений.
Уставшие Парфёновы всё время дремали, а голодный Вялов, которому, правда, совершенно расхотелось есть, сидел у окна и анализировал события текущего дня.
«Итак, за мной следят. Хотят похитить Ванечку. Кто? Зачем? Агенты империализма, чтобы насолить товарищу Сталину? Мол, теперь ты у нас в руках. Трепещи и бойся, не то скрутим голову мальцу – сдохнешь в тот же день…
Тогда откуда им стало известно о предсказаниях Юродивого? Пресса о них не распространялась, народная молва до заграницы обычно не доходит… Значит, опять шпионы, враги народа? Недаром Дейч искал контакта с немцами! Впрочем – нет, Якова Абрамовича перевели в Ростов задолго до моего знакомства с Ванечкой и, стало быть, до первого рапорта о его странном поведении…
Домбровский? Он старательно собирал все сведения о Юродивом и не давал хода донесениям Сокола. Хоть был обязан переправлять их в Москву…
Или Гуминский? Именно Александру Викторовичу Ванечка сообщил, что умрет в один день с товарищем Сталиным. Любой на его месте тут же состряпал бы депешу высшему руководству – как-никак речь идет о жизни вождя! А Гуминский этого не сделал. В противном случае дядя сразу же сообщил бы о его рапорте мне – агенту, наделенному особыми полномочиями по отношению к «пророку»…
А может, это обычная проверка? Так сказать, тест на профпригодность? «Проспал» бы похитителей, не уберег Юродивого – и пошёл бы под расстрельную статью!
Коль так, то кто её затеял?
Ежов? Дядя? Никонов?
Ни хрена не понимаю!
Нарком – слишком высоко, что для него какой-то лейтенант госбезопасности! Плюнул и растоптал безо всякого разбирательства…
Дяде такие «проделки» тоже ни к чему, мы с сестрой у него – единственные родные люди на всём белом свете.
Если же это «шалости» Андрея Николаевича, значит, он в курсе всех задумок столичных небожителей. И знает о моей роли в деле Ванечки. А такого просто не может быть! Двое – слишком много, когда речь идет о сохранении важнейшей государственной тайны».
В Москве обоих Парфёновых сразу же определили в больницу. На несколько дней. Поправить пошатнувшееся здоровье.
А Вялова пригласил в свой кабинет сам Ежов, чтобы лично засвидетельствовать свою благодарность, как предупредил всё знающий дядя…