Чен как и следовало ожидать не простил Скифу своего позорного поражения. Однажды, подойдя к Скифу вплотную и злобно посмотрев ему в глаза, китаец тихо прошипел:
- Наше кумитэ еще не закончилось, русский…
Скиф в ответ даже пожимать плечами не стал, его лицо оставалось как всегда беспристрастным.
Особенно тяжело давалось вынужденное безделье Аристократу. Штольц практически не давал ему никаких заданий. Аристократ от нечего делать по-пытался сдружиться с Пиратом, но тому было некогда - он прилагал все усилия, чтобы затащить в свою постель фрейлейн Вибе. Где бы та ни появлялась одна без Штольца, Пират выскакивал как чертик из табакерки и начинал с ней заигрывать. Герцогиня неоднократно давала ему понять, что шансов у сеньора Луккини никаких, но он все равно не унимался. Эта настойчивость раздражала Аристократа и у него чесались руки свернуть итальяшке шею. Пришлось Аристократу переключиться на Шерифа и начать пить с ним виски. Но если Шериф надирался как свинья, то Аристократ, выпивая не меньше, а может и больше Генри Сулла, совершенно не пьянел. Ему помогали специальные таблетки и богатырское здоровье. Однако Аристократ подыгрывал Пирату, притворяясь пьяным.
Дантисту скучать было некогда: первую половину дня они со Штольцем проводили в «инкубаторе», наблюдая за тем, как клоны проходят фазы своего развития, во второй половине дня они обычно работали над усовершенствованием будущих партий клонов, либо вместе в коттедже Штольца, либо каждый за своим компьютером. Он уже неплохо разбирался в процессе, генная инженерия ему даже понравилась, открылась с неизвестной стороны. Работая, Дантист увлекался, вникал в суть многих проблем и думал о том, что если бы он не стал шпионом, то генетика могла явиться той самой наукой, которая не казалась бы ему скучной.
На десятый день пребывания на острове Дантист принял участие в «родах» очередной партии клонов. Весь день без перерыва на обед они вдвоем со Штольцем извлекали созревших клонов из саркофагов, обрезали им пуповины и отсоединяли провода от вживленных электродов. Группа зверьков от-возила новоиспеченных пока еще беспомощных боевиков на каталках в соседний ангар и размещала их там. Потом два дня они с доктором наблюдали за заживлением мест соединения клонов с источником, адаптацией новорожденных к новой для них воздушной среде и за процессом перевода на обычную пищу. На третий день после родов к проверке их интеллектуального со-стояния приступила Бажена Яржебинска, а Штольц со своим ассистентом провели перевод второй группы клонов из детского сада в последний зал. Эмбрионы в первом зале уже вполне оформились и были похожи на человеческих семимесячных младенцев. Перевод их в детский сад Штольц планировал провести сразу после возвращения с Илийской свадьбы.
Дантист все ночи проводил с Баженой. В перерывах между любовными утехами они подолгу разговаривали, не опасаясь быть подслушанными Штольцем. Сначала Штольц был удивлен странным романом молодых людей (Лунатик постоянно докладывал ему о ночных отлучках Александра), но по-том видимо решил, что герр Тихофф просто жалеет девушку, испытывая к ней сострадание, свойственное его сентиментальной немецкой натуре, и перестал обращать на их связь внимания.
Однажды, в одном из их ночных разговоров, Бажена спросила Дантиста:
- Когда вы со своими друзьями закончите здесь свою работу?
- Скоро, маленькая, - ласково ответил Дантист.
- И тогда ты покинешь меня?
- Мы уедем вместе.
- Обещай мне, - попросила девушка, - обещай, что не бросишь меня. Мне осталось очень мало и это время я хочу быть с тобой.
- Обещаю, что никогда не брошу тебя. Мы уедем в Европу. Ты будешь лечиться в клинике. У меня есть кое-какие сбережения. Ты вылечишься…
- Нет. Я не вылечусь. Я больна уже год, даже больше. Мне осталось со-всем чуть-чуть. Если бы я начала лечиться сразу, в самом начале, тогда, быть может, я бы прожила еще полгода, максимум год… Но тогда я не хотела жить, а сейчас… слишком поздно…
Бажена разрыдалась.
- Если бы… если бы я только знала, что встречу тебя, - говорила она сквозь слезы, - я бы делала все, чтобы хоть на месяц, хоть на день, хоть на мгновение быть подольше с тобой. Если бы я только знала, что в моей жизни может случиться такое счастье… Я очень хочу жить… сильнее, чем тогда хо-тела умереть…
Дантист молчал, он проклинал себя и свою жизнь за то, что ничего не может изменить. Даже если сейчас он забудет о долге, о своем задании, если он бросит все, заберет Бажену и уедет с ней, куда глаза глядят, то итог будет все равно один.
- Я еще хочу попросить тебя, - Бажена уже успокоилась и говорила спокойно. – Когда я умру, я хочу лежать там. С папой и мамой.
- Обещаю, - проглотив комок, сказал Дантист.
Отсутствие Штольца и Чена на острове решало проблему передачи собранной и обработанной информации Зинке. Аристократ по договоренности с Дантистом должен был остаться на острове, чтобы подстраховать его, а заодно проконтролировать Шерифа. Для этой цели он, небольшой любитель загара, накануне дня отлета делегации Штольца в Илию весь день провалялся у бассейна, естественно обгорел и красный как вареный рак доложил Штольцу, что лететь не может по причине, которая легко читалась на его лице и руках.
В субботу утром вертолет пилотируемый Ченом со Штольцем, Герцоги-ней, Скифом и Пиратом на борту поднялся в воздух и, заложив крутой вираж, взял курс на восток в направлении Илийского архипелага.
Весь день Дантист и Аристократ провели в ожидании момента, когда можно будет выйти на связь. Днем пробраться в коттедж Штольца было не-возможно - по острову бродили зверьки-доносчики, а Шериф был еще относительно трезв. План был такой: в 23.45 Дантист с Баженой пробираются в коттедж Штольца к главному компьютеру, выходят в Интернет и обмениваются сообщениями с Зинкой. К этому времени Аристократ доводит Шерифа до нужной кондиции и страхует Дантиста столько времени, сколько потребуется, чтобы получить от Зинки подтверждение о получении информации. Зверьков ночью можно было не опасаться, с наступлением темноты их как ветром сдувало с территории лагеря. Почему-то они боялись темноты и в течение всей ночи не высовывали носа из своего ангара. Только один Лунатик частенько по ночам бродил по острову, за что и получил это прозвище. Луна-тика нужно было вырубить снотворным, что и было проведено Дантистом. Снотворное шестипалый клон получил с вечерней порцией апельсинов, которые он по своему обыкновению съедал с кожурой, так ему нравилось.
Наступил долгожданный час. Из коттеджа Аристократа, где они пьянство-вали с Шерифом, доносились пьяные голоса. Можно было подождать еще немного, но стоящий на крыльце глиняный горшок был перевернут кверху дном, это означало, что сэр Генри пребывает в состоянии прострации и его бубнеж носит не информативный, а скорее бредовый характер.
Не встретив ни единой живой души, Дантист и Бажена проникли в жилище Штольца. Они оба прекрасно ориентировались внутри коттеджа. Бажена сразу же, не зажигая света, включила компьютер, а Дантист на всякий случай закрыл жалюзи. Времени необходимого для выхода в Интернет требовалось мало. Бажена вставила диск, и Дантист стал диктовать ей адрес Зинкиной электронной почты. И тут они услышали совершенно трезвый голос Генри Сулла:
- Не двигаться. Руки за головы.
Дантист повернул лицо к двери и медленно выполнил приказ Шерифа. Шериф стоял, направив на них ствол беретты, и в упор смотрел на Дантиста. Взгляд его совершенно трезвых глаз говорил, что это отнюдь не шутка.
«Где же Аристократ? – подумал Дантист. – Как он умудрился проворонить Шерифа?..»
Подумал и увидел за спиной Генри Сулла сердитое лицо друга.
Шериф уловил во взгляде Дантиста промелькнувшую вдруг радость и чуть скосил глаза. Увидеть свою смерть он не успел: страшной силы удар об-рушился на его бычью шею. Шериф умер мгновенно, но его палец конвульсивно нажал на спусковой крючок. Прогремевший выстрел отозвался эхом за спиной Дантиста. Пуля прошила лицевую панель компьютера и разворотила внутренности.