Басмангалей на все сто процентов реализовал подаренную братом свободу и возможности, предоставленные новой должностью. Он проинспектировал армию, назначив на ключевые посты верных ему людей, сформировал свой личный подпольный штаб, сплотил вокруг себя оставшихся в живых отважных и стал дожидаться возвращения Ташира, который не очень-то и торопился, проходя курс реабилитации после пластической операции в одной из клиник Европы.
Прибыл Ташир в Джамалтар в середине августа, а 24-го августа во дворце правительства состоялся грандиозный приём и ещё более грандиозный пир, который продолжался всю ночь и закончился кровавой резней. На пир были приглашены все известные в Джамалтаре, личности, и все они были убиты людьми Басмангалея, даже те, кто на коленях молил о пощаде и клялся Басмангалею в вечной преданности. Басмангалей собственной рукой перерезал глотки Таширу и своему брату Басманджару.
Эта ночь вошла в мировую историю, как «Вторая Варфоломеевская». Одновременно с резнёй во дворце, верные Басмангалею воинские части захватили все государственные учреждения. Произошёл второй басмангалеевский путч…Сейчас, продираясь сквозь толпы митингующего народа, Скиф и Дантист не могли реально разобраться в политической ситуации. Кто-то кричал: «Да здравствует Ташир! Да здравствует Басманджар! Смерть диктатору!», кто-то – прямо противоположное: «Свободу Басмангалею! В зиндан бунтовщиков!».
Но один лозунг: «Бей неверных!», звучал чаще других. На одной улочке Дантист и Скиф стали свидетелями, как разъярённая толпа забивала камнями немолодую уже светловолосую женщину. Скиф катал желваки на скулах, но с таким количеством противников даже ему было не справиться.
Первое, что бросилось в глаза, когда друзья подошли к посольству России – отсутствие охраны. Ворота были закрыты, но двери распахнуты. Внутри всё говорило о поспешном бегстве: мебель перевёрнута, канцелярские принадлежности разбросаны, вся оргтехника оставлена на месте. Бункер для измельчённой бумаги был забит доверху – вся секретная документация уничтожалась именно таким образом, а её, судя по всему, было немало. Не нужно было обходить все помещения, чтобы понять, что в здании посольства нет ни души.
– Ну, что? Это означает, что легальный вариант эвакуации отпадает, – хмуро произнёс утомлённый увиденным и пережитым за сегодняшний день, Дантист.
– Значит, пойдём через горы, – невозмутимо пожал плечами Скиф.
– Без снаряжения?
– Добудем.
Неожиданно между их головами просвистел сюрикен и у входной двери раздался звук упавшего тела. Здоровенный бородатый темник конвульсивно бил ногами о мраморный пол и умирал, захлёбываясь собственной кровью, пузырящейся из открытого рта и фонтанчиками брызжущей сквозь пальцы, прижатые к рассечённому горлу.– Нам пора уходить, господа. Скоро здесь будет много посетителей. Двери посольства, как вы могли заметить, открыты для всех желающих поживиться на халяву.
Произнесший эти слова человек стоял у стены со спокойно опущенными вдоль тела руками; выглядел неизвестный более чем странно, просто нелепо. Камуфляжная форма на его сухом узкоплечем теле сидела совсем не по-военному – висела мешком; большой лысый череп был бледен до голубизны; глаза, спрятавшиеся за круглыми линзами очков, казались маленькими и невыразительными. Судя по толщине линз, человек был сильно близорук, что, впрочем, не мешало ему виртуозно владеть японскими метательными штуковинами.
Этот нелепый задохлик чем-то напоминал одного некогда популярного питерского клоуна. Дантист, разглядывая незнакомца, почему-то мучительно пытался вспомнить фамилию клоуна. Скиф, тоже выпучив глаза (если можно было так сформулировать удивлённый взгляд метиса) взирал на незнакомца.
– Я ждал вас, ребята, – заявил метатель звёздочек. – Разрешите представиться: полковник Васильев… Василий Васильевич.
«Мать твою! – мысленно воскликнул Дантист. – Сам Вася в кубе! Легендарный Чудак!», и спросил вслух:
– А нам, я полагаю, представляться не надо?
Чудак качнул голубой головой и улыбнулся.
– Как будем уходить? – спросил Скиф, глядя в окно. На улице перед воротами посольства собиралась толпа.
– В здании имеется подземный ход, о котором я, – Чудак хохотнул, – совершенно случайно узнал… Прошу за мной.
Они спустились на лифте на третий нижний уровень, и, поблуждав в витиеватом переплетении подземных коридоров (к слову сказать, Чудак прекрасно ориентировался даже при аварийном освещении), через потайной ход, замаскированный под силовой шкаф с нарисованным черепом, перешли в подземный тоннель, уходящий далеко во тьму. Через два с половиной часа они вышли из тоннеля и увидели реку.