Тэд быстро направился вслед за Мэри. Догнав девушку, он взял ее за руку.
— Мэри, постой. Мне надо с тобой поговорить.
— Извини. Я очень спешу, — быстро ответила она, отдернув свою руку.
— Ну, пожалуйста, — умоляюще произнес Тэд.
Мэри остановилась и жестко посмотрела на него:
— По-моему, мы уже обо всем поговорили.
— Пожалуйста. Я должен тебе кое-что сказать.
— Хорошо, только давай уйдем отсюда. Мне не хочется, чтобы о наших взаимоотношениях знал весь университет.
С этими словами Мэри быстро пошла в конец коридора к переходу в научный корпус. В отличие от учебных корпусов там сейчас было не так многолюдно.
Пройдя мимо закрытых дверей биологической лаборатории, Мэри остановилась у окна, выходящего в университетский двор, и, резко развернувшись, спросила.
— И что же ты мне хотел сказать?
Тэд встал рядом и внимательно посмотрел ей в глаза:
— Скажи, ты действительно решила выйти замуж за этого русского?
— По-моему, мы закрыли с тобой эту тему еще в прошлый раз.
— Тогда объясни, почему?
— Что «почему»?
— Почему именно он, а не я. Ведь мы же знакомы с тобой семь лет, начиная с первого курса в университете. В конце концов ты меня любила и я твой первый мужчина.
Мэри нервно засмеялась, глядя на Тэда.
— Я что-то не так сказал?
— Да.
— Что? Ты меня все это время обманывала? У тебя до меня кто-то был?
— Дурак ты, Тэд! Разве в этом дело?
— А в чем? — не унимался молодой человек.
— Я очень надеюсь, что тебе когда-нибудь встретится женщина, для которой ты тоже станешь «первым мужчиной». Извини, я тороплюсь.
Мэри резко развернулась и пошла по коридору, оставив своего бывшего парня в растерянных чувствах.
Он долго смотрел ей вслед, так и не поняв истинного смысла ее последней фразы.
Сев за руль своего автомобиля, Мэри не сразу завела двигатель. Она откинулась на спинку сиденья. В памяти возникло растерянное лицо Тэда. Конечно, его было немного жаль, но такова жизнь. Ей встретился тот, кто стал ей ближе всех на свете. Это был ее любимый человек — Олег Умелов, который действительно стал для нее «первым мужчиной».
«Какой все-таки наивный Тэд», — думала Мэри, закрыв глаза.
Разве сам факт самой первой физической близости может означать первенство мужчины в сексуальной жизни женщины? Отнюдь. Теперь-то Мэри знала, что это не так. В конце концов это всего лишь физиологическая (причем довольно неприятная) сторона процесса. А вот настоящий «первый мужчина» появляется в жизни женщины только тогда, когда она вдруг понимает, что именно этот партнер раскрыл для нее такие грани и ощущения в интимной близости, о которых она и не подозревала. Когда она вдруг осознает, что она НАСТОЯЩАЯ ЖЕНЩИНА.
Наверное, потом в жизни женщины могут быть и другие мужчины, которые усилят или подтвердят ее ощущения. Но тот, кто открыл для нее этот новый мир чувств, останется всегда «первым». Для Мэри таким мужчиной, безусловно, был Олег.
Она опустила спинку сиденья слегка назад и, закрыв глаза, предалась воспоминаниям…
Это было в начале лета на Онекотане, когда Олег в составе их научной экспедиции играл с ЦРУ в кошки-мышки. Тогда между ними уже возникли чувства, которые разгорались с каждым днем все сильнее и сильнее.
В тот вечер Умелов пришел к ее палатке, разбитой вблизи мыса Субботина. Мэри проводила там научную работу. Когда они закончили собирать научную аппаратуру, Олег почти вплотную подошел к ней. Он долго смотрел на нее своими серыми глазами с большими ресницами. От этого взгляда и неуловимых флюидов, исходящих от Умелова, у нее закружилась голова. Она закрыла глаза.
— Я люблю тебя и хочу, чтобы мы всегда были вместе: я и ты, — взволнованно произнес Олег.
Это были слова, которых Мэри так долго ждала от него. Она чувствовала, как мягко и сладко защемило ее сердце. Она, наконец, разомкнула ресницы и посмотрела в его глаза. Взгляд Олега был действительно взглядом человека, который любил.
— Ты мне сердце задел. Ты хоть понимаешь, что ты делаешь?
Он кивнул головой и притянул ее к себе. Склонившись над ней, он снова заглянул в ее глаза. Их взгляды встретились.
«Боже мой! Что я творю? Я же улетаю от его ресниц…» — стучало в ее висках.
Олег склонился еще ниже, и их губы слились в страстном поцелуе.
Он нежно провел левой ладонью по ее спине, опуская руку к ее округлым ягодицам. От этого движения тело Мэри содрогнулось, предвкушая сладкую истому, и мелкая дрожь пробежала от шеи до самого низа живота.
Олег, почувствовав это, еще сильнее прижал ее к себе. Мэри «поплыла», отдавшись на расправу его горячим губам и ласковым и в то же время сильным рукам. Когда ее живот через несколько слоев одежды ощутил бьющийся пульс его мужского начала, она вырвалась из его объятий и, схватив его за запястье, выдохнула:
— Все, больше не могу!
И увлекла его за собой в палатку…
Такой близости у нее не было никогда. Это было просто невообразимо! Тогда Мэри поняла, что такое настоящий оргазм, хотя в свои двадцать три года думала, что уже знает о себе все…
Олег был просто неистощим. Хотя в первый раз она не успела как следует подготовить «капитуляцию» и от этого даже немного расстроилась. Но он очень быстро восстановился, и вторая атака была более умелой и затяжной. Он снова и снова атаковал ее, вскрывая все новые и новые слои ее обороны. Она уже сбилась со счета от тех волн, которые накрывали ее всю, когда падал очередной взломанный рубеж…
От этих воспоминаний Мэри вытянулась в сладкой истоме, случайно нажав на педаль тормоза.
Когда приятная волна откатила от низа ее живота, она приподнялась в кресле и, вернув его в привычное положение, повернула ключ зажигания.
Вырулив со стоянки, Мэри поспешила домой, туда, где ее ждал «первый мужчина».
Глава четвертая
Иван Андреевич Корн в свои пятьдесят три года был вполне состоятельным и довольным жизнью человеком. У него была любимая работа, любимая дочь, два автомобиля и свой дом, за который он уже сумел выплатить ипотечный кредит. В общем, все, что требуется нормальному человеку для полноценной жизни.
Единственное, чего ему не хватало, — это спутницы жизни.
После смерти жены он несколько раз задумывался об изменении статуса вдовца, но всякий раз его что-то останавливало. Скорее всего, это был отцовский инстинкт. Он очень любил свою дочь, и она отвечала ему взаимностью. Появление в доме чужой женщины могло нарушить их семейную идиллию.
Нельзя сказать, что Иван Андреевич вел монашеский образ жизни, но все свои личные тайны и связи на стороне он умело скрывал. Одна из этих тайн была связана с именем Бенджамина Смолла.
Это случилось семь лет назад, когда Иван Андреевич был в Нью-Йорке на одном из научных симпозиумов. После деловых встреч и заседаний устроителями был организован вечерний коктейль для всех участников.
Там Иван Андреевич и встретил Лару. Ей было чуть больше тридцати лет. Ее гордый профиль и манера держаться неуловимо напоминали ему его покойную жену. Он не сводил с нее глаз целый вечер, боясь приблизиться. Это не осталось незамеченным с ее стороны. Лара сама решилась подойти к солидному мужчине, внимательно наблюдавшему за ней весь вечер. Пообщавшись с ней, Иван Андреевич понял, что Лара не только красива, но и умна. За несколько часов, проведенных вместе, он понял, что начал влюбляться в нее.
Она ему тоже явно симпатизировала. Оставив Ивану Андреевичу свою визитную карточку, Лара на прощание недвусмысленно дала ему понять, что будет ждать его звонка.
С этой минуты жизнь Корна разделилась надвое. С одной стороны, он оставался примерным отцом, а с другой — у него появилась тайна, которую он тщательно скрывал от всех. Каждую неделю он летал в Нью-Йорк, где встречался с Ларой в ее квартире в Бруклине. Так продолжалось почти два года, пока в один прекрасный момент она вдруг не заявила ему о том, что пора бы им оформить свои отношения. Испугавшись, что Лара не сможет найти общий язык с Мэри, Иван Андреевич решил остановиться и постарался как можно мягче оформить разрыв…
Он мучился почти год, порываясь снова позвонить Ларе. Но когда, наконец, он решился это сделать, на другом конце провода трубку снял какой-то мужчина. Иван Андреевич не стал разговаривать с незнакомцем. Он тотчас же вылетел в Нью-Йорк, чтобы объясниться с Ларой. Но было уже поздно. Лара вышла замуж за известного публициста и писателя Бенджамина Смолла, с которым так настойчиво искал встречи жених его дочери — Олег Умелов. Если бы он знал, как нелегко было Ивану Андреевичу снова звонить на знакомый номер.