Если письмо действительно находилось у журналиста Татцуо Нагаи, то его оябун господин Таканиси не простит Ацухито этот провал. И потерей мизинца тут явно не обойдется.
Русский «вор в законе» Угол не смог убрать Нагаи в Москве так, чтобы это походило на некую случайность или уличную драку. Убивать Татцуо, используя киллера, не было никакого смысла, потому что надо было быть на сто процентов уверенным, что письмо не попадет в средства массовой информации по другим каналам. Умелова трогать тоже было бессмысленно, поскольку пока не было точно известно, где русский журналист хранит этот компромат.
Ацухито еще раз представил себе, что может произойти с ним, если письмо окажется в японской прессе. Решив наконец покончить с тягостным неведением, он набрал номер телефона русского журналиста Умелова.
Голос Умелова в трубке придал Ацухито уверенности. Он решил идти ва-банк.
— Я сейчас в Москве …
— Я знаю, — резко перебил его Умелов.
— Вот как?
— Господин Ацухито, давайте не будем делать вид, что вы сильно удивлены. Вы прилетели в Москву практически сразу же, как только я вернулся из Японии. Я даже знаю, для чего вы появились в столице. Вам поручено выкрасть письмо, которое так интересует вашего босса или, как у вас принято говорить, оябуна.
От такого напора своего собеседника Ацухито немного опешил.
— Вы ошибаетесь, господин Умелов. Никто не собирался красть ваше письмо или отнимать его силой.
— Как же тогда понять ваши действия?
— Какие?
— Ваши подручные или ваши русские сообщники, это уж как вам будет угодно, похитили мою невесту, кстати, гражданку США, отняли у нее личные вещи и тайно сделали слепок ключей от моей квартиры. Воспользовавшись тем, что нас не было несколько дней, кто-то из ваших соучастников проник в мою квартиру и выкрал письмо. Только, к счастью, это было не то письмо, которое вас интересует.
Ацухито на мгновение замолчал, переваривая эту информацию.
«Это были люди Угла. Значит, он ведет свою игру», — подумал про себя японец.
— Что же вы замолчали? — раздался в трубке голос Умелова.
— К тому, о чем вы сейчас сказали, я не имею никакого отношения. Для меня самого это полная неожиданность. Уверяю вас, что это личная инициатива наших местных партнеров.
— А сорвавшаяся попытка убийства японского журналиста Татцуо Нагаи — это тоже инициатива ваших партнеров? — голос Умелова был жестким.
— На этот раз — нет. Я просто не мог допустить, чтобы это письмо попало в японскую прессу, — Ацухито даже не пытался оправдаться.
— Так вы считали, что японский журналист прилетел в Москву для того, чтобы получить от меня это письмо?
— Да.
Умелов рассмеялся.
— А у вас не могла возникнуть простая мысль, что он мог прилететь просто в гости, как друг?
— Так вы не передавали письмо Татцуо Нагаи? — в голосе Ацухито мелькнула надежда.
— Конечно, нет. Я не заинтересован в том, чтобы у господина Таканиси были проблемы. Вдруг мне опять потребуется вернуться в Японию? В этом случае такой уважаемый человек, как ваш босс, сможет обеспечить мне необходимую защиту или помощь. Не правда ли?
— Да, разумеется! — Ацухито уже не скрывал своей радости.
— У вас ко мне больше нет вопросов?
— Извините меня, господин Умелов, что я бросил тень сомнений на вашу порядочность. Я сообщу господину Таканиси о вашем намерении посетить Японию еще раз. Всего доброго.
— До свидания.
Ацухито положил трубку на телефонный аппарат. Посидев неподвижно несколько минут, он снова снял трубку и набрал номер сотового телефона, который знал наизусть.
— Алло. Это Ацухито. Нам нужно срочно встретиться.
— Тогда подъезжай сам. Адрес ты знаешь.
Номер телефона, который набрал Ацухито, принадлежал «вору в законе» Углу.
В знакомом ресторане рядом с Таганкой в этот поздний час вновь не было посетителей. Угол сидел на том же месте, что и в прошлый раз. Увидев вошедшего японца, он махнул ему рукой, приглашая присесть напротив.
— Какие проблемы? — пробурчал вор, находившийся явно не в духе.
— Я хотел вам сообщить, что завтра я вылетаю в Японию.
— А что за срочность такая?
Ацухито на несколько секунд задумался, стоит ли говорить Углу обо всем, и спокойно продолжил:
— Мне здесь нечего больше делать. Я получил необходимую информацию о русском журналисте, которую вы для меня собрали. Я думаю, что господин Таканиси будет удовлетворен сотрудничеством с вами.
Угол, прищурившись, посмотрел на японца.
— Не надо со мной так говорить. Ты не хочешь сказать мне все прямо? Может быть, есть причина, о которой я не знаю?
«Тем лучше, — подумал японец, — значит, сейчас я скажу ему все, что думаю».
— Господин Угол, вы могли все испортить своими действиями, не согласованными с нами. Зачем вы пытались выкрасть письмо у русского журналиста, ведь я же об этом вас не просил?
Вор, хрустнув суставами пальцев, на которых красовались две татуировки, жестко посмотрел на японца:
— Слушай сюда. Я в своей стране могу делать все, что сам решу. И никто мне не указ! Ни ты со своим оябуном, ни «мусора». Врубился?
Услышав это, по сути дела, скрытое оскорбление, Ацухито как истинный японец ничем не выдал свои эмоции. Спокойно выслушав Угла, он согласно кивнул головой:
— Я думаю, что наши сообщества не заинтересованы в разрыве, тем более в конфликте. Эмоции — это плохой советчик в наших делах. Я надеюсь, что дело сильнее слов. Я благодарю вас, господин Угол, за помощь и прием, оказанный мне в Москве. Я сообщу господину Таканиси только о лучших сторонах нашего сотрудничества. До свидания.
С этими словами Ацухито встал и неторопливо покинул заведение. Выйдя на улицу, он сел в ожидавшее его все это время такси и, назвав адрес отеля, откинулся на заднее сиденье салона.
Теперь он получил доказательства правдивости слов Умелова, что Угол ведет свою игру. Это было очень хорошо. Господин Таканиси обязательно похвалит Ацухито за такую ценную информацию. Ведь теперь позиции Угла как партнера явно ослабевали.
А в это же время мысли Угла были совсем о другом.
Сегодня днем он встречался с такими же, как и он, «ворами в законе». Хотя разговор был вроде бы ни о чем, тем не менее Угол понял, что они прощупывали его на предмет предстоящей сходки. Он чувствовал, что здесь есть какой-то косяк. Но какой именно?
— Слон! — окрикнул Угол своего подручного.
— Чего, Михалыч? — отозвался из-за соседнего столика рослый парень в кожаной куртке.
— Где сейчас наши пацаны?
— В рулетку крутят на Таганке.
— Давай собирайся. Надо сегодня катануть как следует.
Слон быстро встал из-за стола и направился на улицу, чтобы разогреть машину.
Через пять минут вышел Угол. Подняв глаза на декабрьское небо, он впервые за этот зимний месяц увидел звезды.
«Значит, ночью будет подмораживать», — подумал он.
Сев в машину на переднее сиденье рядом со Слоном, он включил печку на самую сильную температуру и подставил руки под струю еще не разогретого воздуха.
До казино, где сейчас гуляла братва, было рукой подать. В принципе можно было даже прогуляться пешком, но Угол не стал испытывать судьбу.
Быстро проехав по пустым ночным улицам, «Мерседес» остановился у нужного заведения. Угол не спеша открыл дверку и вышел из машины. Еще раз посмотрев на звездное небо, он отправился к ярко освещенному неоновой рекламой входу в казино. Он уже почти подошел к высокому крыльцу, на котором курил Гусь, когда сзади взвизгнули тормоза какой-то машины. Через мгновение мощный хлопок от выстрела помпового ружья расколол громким эхом ночную жизнь улицы.
Угол обернулся, интуитивно пригнувшись. Рядом с «Мерседесом», у которого выстрелом картечи были разбиты передние стекла, стояла темная «девятка». Из нее по направлению к крыльцу казино выскочил киллер в вязаной шапочке с прорезью для глаз.
Автоматная очередь, выпущенная из «калашникова», разрезала тело вора практически пополам…
Когда на крыльцо один за другим выбежали местные бойцы, «девятки» с киллерами уже не было видно.
Гусь со Слоном погибли сразу. Один в салоне машины, а второй — на обледенелых ступенях.