Северные Курильские острова. Май 1944 года.
В дверь каюты ещё раз постучали.
- Господин санса, вам радиограмма!
Поднявшись с небольшой лежанки у стены, человек в форме офицера военной разведки императорской армии открыл дверь и взял протянутый ему лист бумаги. Прочитав радиограмму, он быстро привёл себя в порядок, надел тёплую кожаную куртку с лисьим воротником и поспешил на "мостик" для встречи с капитаном.
Транспортное судно военно-морских сил Японии "Ройё-Мару", сопровождаемое фрегатом-эсминцем "Ишигаки", приближалось к конечной точке своего маршрута - острову Матуа. Там находился гарнизон под командованием полковника Уэда, который напрямую подчинялся Токио, минуя командование Северной группировкой.
Такэо Куроки (так звали офицера, получившего радиограмму) поднялся на мостик и поприветствовал командира корабля. Он попытался рассмотреть очертания острова в бинокль, но низкая облачность и небольшой туман не позволяли сделать этого. Тогда Куроки повернулся к командиру судна и тоном, не требующим возражений, произнёс:
- Мне нужна связь с эсминцем.
Через несколько минут на капитанский мостик поступило сообщение от дежурного радиста, что связь с эсминцем установлена.
- Сообщите командиру "Ишигаки", - продолжал распоряжаться Куроки, - что от полковника Уэда пришла радиограмма. В акватории острова Матуа вчера видели подводную лодку противника. Мы ложимся в дрейф и входим в режим тишины. Пусть эсминец проверит безопасность подхода к острову, особенно у берега.
Приказы майора звучали так, будто он был главным на судне. На самом деле так и было.
Когда две недели назад капитан "Ройё-Мару" получил приказ готовиться к отходу с грузом на север Японии (на острова, которые раньше русские называли Курильскими), он и предположить не мог, что его судно пойдёт в одиночку, а не караваном, как обычно. И что сопровождать его будет гроза подлодок противника - фрегат-эсминец "Ишигаки". Но самым удивительным было то, что всей операцией должен был руководить всего лишь майор разведки.
С начала военных действий в Тихом океане судно "Ройё-Мару" неоднократно совершало плавания в составе морских конвоев к Курильским островам, перевозя боеприпасы, продовольствие и строительные материалы. Но последнее задание было не обычным. Почти до самого отхода судна не было известно, что именно нужно будет перевозить. В день, когда к борту судна подъехала колонна военных грузовиков, капитан понял, что груз, который им предстояло взять на борт, был очень важным. Это было видно по уровню и количеству охраны, которая сопровождала колонну.
Перед началом погрузки вместе с местным морским командованием на борт судна поднялся представитель генерального штаба, от которого капитан как раз и узнал, что им предстоит идти к острову Матуа в сопровождении эсминца "Ишигаки". Следом за ним на "Ройё-Мару" поднялся Куроки Такэо, который по приказу высшего руководства назначался руководителем операции. Все его распоряжения во время перехода к острову Матуа должны были исполняться без промедления и без дополнительного подтверждения высшего командования.
После получения необходимых приказов капитан попросил разрешения начать погрузку. Подъём на борт и складирование в трюм груза были произведены на удивление быстро. Хотя груз представлял собой триста длинных ящиков, обитых медными листами, на которых иероглифами была выведена надпись: "Специзделия". Кроме майора, эти секретные ящики сопровождали ещё четыре младших офицера в звании лейтенантов. С первого дня появления на судне они попеременно несли круглосуточное дежурство, следя за тем, чтобы команда не имела доступа в трюм. Сам Куроки регулярно выходил на палубу и проверял их службу. Через каждые шесть часов он поднимался на мостик и сверялся с курсом, которым шло судно.
Сегодня они должны были выйти на траверс острова…
Воспоминания капитана прервал голос майора:
- Подготовьте радиограмму на Матуа, - скомандовал Куроки. - Мы ложимся в дрейф и будем ждать, пока "Ишигаки" проверит подход к острову.
- Слушаюсь, господин санса, - отчеканил капитан "Ройё-Мару" и приступил к выполнению распоряжений руководителя операции.
Подводная лодка американских военно-морских сил SS-223 "Херринг", принадлежащая к новейшему классу "Гато", уже неделю несла дежурство в районе острова Матуа. Из радиограммы, полученной вчера с подлодки SS-220 "Барб", находящейся значительно южнее, командир "Херринга" узнал, что самолёт морской разведки ВМС США засёк в Охотском море два транспорта, идущих курсом на Северные Курилы.
По данным воздушной разведки суда двигались в направлении Матуа. Командир подводной лодки - лейтенант Дэвид Забрисски-младший - принял решение встретить противника у самого острова и атаковать его при подходе к нему. Его план был прост и надёжен: требовалось незаметно подойти ближе к берегу и спрятаться под водой. .
Когда на глубиномере показалась отметка "100 метров", Забрисски-мл. отдал приказ лечь на грунт, на прибрежный шельф.
Прошло уже 28 часов с момента, как американская лодка, притаившись на дне, ждала подхода эсминца и транспортного судна противника. Экипаж соблюдал режим тишины. Акустик, несколько часов слушавший океан, устало снял наушники и закрыл глаза. Кислорода на лодке становилось всё меньше, дышать было уже тяжело. Все старались без необходимости не двигаться и не делать резких движений.
В командном отсеке, кроме несущих вахту подводников, находились командир и его старший помощник. Забрисски-мл. посмотрел на часы и негромко обратился к старпому:
- Если в течение двух часов транспорты не подойдут к острову, придётся всплывать и менять позицию.
- Понятно, сэр. Пойду проверю акустиков.
Не успел старший помощник подняться с места, как из динамика раздался голос одного из акустиков.
- Сэр, слышу слабый шум винтов, пеленг - сто сорок градусов, дальность - ориентировочно двенадцать миль. Пока не могу классифицировать цели.
Командир быстро встал и скомандовал по громкой связи:
- Всем боевая тревога!
Лодка мгновенно ожила. Уже через минуту все боевые расчёты находились на своих местах. Отсеки были задраены. И даже нехватка кислорода была уже не столь заметна.
Через пятнадцать минут акустик доложил, что одно судно по шуму винтов можно классифицировать как эсминец, а второе - скорее всего как транспортное. Напряжение на судне нарастало.
Ещё через пятнадцать минут акустик рапортовал капитану:
- Сэр, слышу только один шум винтов. Это эсминец. Пеленг - сто сорок восемь градусов, дальность - семь миль.
Отметив на карте новые координаты, Забрисски-мл. высчитал курс и скорость противника, затем скомандовал в микрофон громкой связи:
- Через тридцать минут цель будет у острова. Всем - готовность "номер один"!
Полчаса, которые японский эсминец шел к острову, людям на подлодке казались бесконечными. Ведь известно, что ожидание конца всегда страшнее, чем сам конец.
Вдруг корпус подлодки сильно качнуло. Где-то за бортом прогремел взрыв глубоководной бомбы. Следом за ним второй, показавшийся ещё мощнее предыдущего. За ним - третий, четвёртый, пятый...
Казалось, бомбы рвались прямо за стальным корпусом. На самом деле, если бы хоть один взрыв произошел рядом с субмариной, подлодка вряд ли смогла бы уцелеть.
Во время очередного, особенно мощного. взрыва по судну прокатился сухой треск, и подлодка погрузилась в темноту. В воздухе повисло гнетущее ожидание. Через несколько долгих минут появилось неяркое освещение: дежурный электрик включил резервный источник электропитания.