— По газетам.
— Мы с министром обороны решили послать тебя советником к начальнику афганского Главпура, которого, кстати, еще не назначили. Как?
— Я солдат.
— Когда генерал говорит, что он — солдат, это отрадно слышать. Тем более от политработника. Но мы и не ожидали от тебя иного ответа. Как там действовать — решай на месте. Вот и все. Собирайся в дорогу. Подожди, Пономарев просил позвонить ему.
Епишев тяжеловато поднялся, прошел к своему рабочему столу. Поднял трубку «кремлевки»:
— Борис Николаевич? Отобрали. Заплатин. Беседовать будете?
По согласительному кивку начальника Заплатин понял, что ехать на Старую площадь, в ЦК, придется. Но это хорошо, раз уж свалился ком на голову, надо отряхиваться. И как можно больше информации получить здесь, сейчас, в Афганистане уповать придется только на себя.
Выйдя из кабинета, с улыбкой посмотрел на подхватившихся со своих мест генералов. У кого-то упал, покатившись по красному ковру, медальон с Гербом Советского Союза, и все покрепче ухватились за свои подарки и поздравления. Не обращая внимания на откровенную ухмылку Заплатина — был бы на нашем месте, сам бы сидел здесь, — как на Бога, посмотрели на порученца: кому можно?
Василий Петрович выбрался из приемной, в дверях чуть не столкнувшись с новой группой поздравляющих — судя по форме, речников и авиаторов. Вспомнил, что скоро день рождения у жены.
— О-о, наш папа сегодня со службы раньше срока? — неподдельно удивилась она, когда он пришел домой.
Выбежавшая из спальни дочь тоже остановилась, посмотрев на часы. И генерал, наверное, впервые остро почувствовал, насколько мало внимания он уделял семье, если даже приход со службы раньше семи вечера для них удивление и беспокойство. Виновато улыбнулся.
— Товарищ генерал, вы сбежали со службы? — подойдя с одной стороны, лукаво спросила жена, стараясь скрыть за этим свое беспокойство: неожиданный вызов из командировки, задумчивый взгляд мужа говорили сами за себя.
— В честь маминого дня рождения? — прошептала из-за другого плеча Оля, тоже как-то стараясь оттянуть известие, с которым пришел отец.
Он обнял их:
— День рождения будем встречать в Кабуле.
— Где?! — одновременно отстранившись, хором спросили Вика и дочь.
— А вы что, не знаете, что Кабул — это столица Афганистана? Дочь, ты же в школе работаешь. Непонятно…
— Какой Афганистан? А сегодня звонили братья, сестра, обещали приехать…
Василий Петрович так посмотрел на жену, что она окончательно поняла, где будет праздновать свой день рождения.
— Папочка, а я? С вами? — осторожно спросила Оля.
— Нет. Ты остаешься. Одна. Все, времени нет. Начинаем собираться.
— Экбаль.
— Генерал-майор Заплатин. Василий Петрович.
Они пожали руки — советник и подсоветный, оглядели друг друга. Начальник афганского Главпура оказался худым, немного сутуловатым, но вроде бы живым и бойким. А главное вполне прилично говорящим по-русски. Революция освободила его из даудовской тюрьмы, где он просидел три с половиной года, но тут же призвала в свои ряды. Да Амин и не мог оставить в стороне или даже на отдыхе своего заместителя по военным вопросам.
Когда-то, еще будучи преподавателем математики в школе, Амин лично принял одного из своих учеников, Экбаля, в партию. Отличник, активист, Экбаль имел право выбирать дальнейшее место учебы, и он пришел за советом к Амину.
— Если хочешь заработать много денег, езжай в ФРГ. Если послужить родине и народу — в СССР.
Экбаль выбрал МГУ. И ему, единственному афганскому студенту в Союзе, Амин разрешил не только держать связь с военными — членами партии, обучающимися в советских академиях и училищах, но и принимать в НДПА новых кандидатов. С этого момента, собственно, он и стал отвечать вместе с Амином перед ЦК за военные вопросы. И когда потребовался начальник Главного политуправления, другой кандидатуры у Амина не возникло…
— Ну что, будем работать, товарищ Экбаль?
— Будем. А сейчас пойдемте, я провожу, отдохнете с дороги.
— Товарищ Экбаль, я не о завтрашнем — о сегодняшнем дне говорю. Что у вас по плану?
— Отбираем офицеров в политработники. Каждый полк присылает своих кандидатов, мы их рассматриваем. Товарищ Тарани сказал, чтобы было все, как у вас в армии.
— Как у нас не надо. Я уже сказал товарищу Тараки, что у нас свои особенности, у вас — свои, у нас все-таки шестьдесят три года прошло после революции, у вас — всего месяц. Давайте учитывать с самого начала и эту разницу, и специфику наших стран.