Ивор сказал, что видел их шоу, они разговорились. Одного, что потолще, звали Буга, что означало лося, а того что поменьше звали Хулан, что означало дикую лошадь.
Он пригласил бедолаг в «Силвертон» и угостил выпивкой. Тут-то и выяснилось, что оба умеют не только издавать трубные звуки, но и разбираются в трубах, предназначенных для инженерных систем, а заодно и во всём, что связано с отоплением, охлаждением, сантехникой, вентиляцией и топливной инфраструктурой.
Поскольку техников на «Нибелунге», как и во всей эскадре, катастрофически не хватало, Ивор предложил обоим поступить на службу до окончания войны. Они согласились.
Как это часто случается во время войны, появились люди с иной мотивацией. Графиня стала лишь первой ласточкой. Месть мотивировала куда лучше, чем патриотизм. Пришли друзья и фанаты Матео с готовностью встать в строй вместо него. Явился Виктор Кречман, брат Джереми. Он совсем не походил на младшего брата. В нем не было той юношеской наивности, которая вызывала одновременно симпатию и раздражение окружающих. И хотя во флотских делах Виктор не разбирался совсем, его стойкое желание убивать врагов вселяло надежду, что вскоре он приобретет нужную компетенцию. Ивор неохотно признал, что дворянам оказалось присуще умение быстро учиться, особенно если возникает мотив, равно как присуще им было умение управлять подчиненными.
К счастью вспомогательным крейсерам требовалось не так много людей. Если сравнимый по размерам и мощности эсминец нуждался в экипаже из двухсот человек, то переделанные тюремные корабли обходились сотней.
Им не требовался например особый офицер на орудиях, так как они наводились корпусом и фактически стрельбой управлял мостик. Куцый набор средств радиотехнической разведки и радиоэлектронной борьбы не нуждался в большом числе специалистов. По сути оценивать обстановку, давать целеуказание и управлять огнем предстояло «Нибелунгу», а вспомогательные крейсера становились носителями дополнительных орудий, пусковых и кластеров противоракетной обороны.
Не требовались им в большом числе и пилоты, потому что корабли имели всего по одному транспортному шаттлу. Вакансии быстро заполнили пилоты морской пехоты, что остались без машин после рейда на Майрхофен.
Ещё проще решилось дело с самой морской пехотой. Вспомогательные крейсера не имели десантных средств, поэтому Исбреен выделил для каждого из них по небольшому отряду во главе с лейтенантом для поддержания дисциплины. Просто чтобы дать опыт самостоятельного командования своим офицерам. Сам он остался на «Нибелунге» вместе со старой гвардией. В отличие от флота у морской пехоты не имелось контрактного офицерского звания. Поэтому Венцель остался сержантом, но возглавил нечто вроде взвода спецназа — отборных бойцов. Их в шутку прозвали морскими егерями из-за любимого марша адмирала.
Наконец всё закончилось. Два корабля отправились на Алабай для дальнейшего переоборудования и обучения экипажей. Улетел Ник Тавиани со своей командой бывших связистов, что стали теперь основой его корабельного штаба. К нему на «Алькатрас» Ивор направил и старшего Кречмана. Улетела графиня с Мариком, Паулой, Асханом и Маккинли. Ивор лишился половины своих ветеранов. И… остался один в своих апартаментах в отеле «Корона».
Впрочем совсем дела не закончились. «Нибелунг» требовал свежей крови, а ещё два тюремных корабля дооснащения. Так что распробовать вкус одиночества Ивору не удалось. Посетители начинали осаждать его утром и расходились поздним вечером. Отбросив прежние предубеждения, он принимал их теперь, словно какой-нибудь буржуа или даже аристократ. С хорошими закусками и вином. Лишь к обеду, когда на Барти приближалась сиеста, толпа немного редела и он мог отдохнуть и собраться с мыслями. Но и закончить спокойно обед удавалось далеко не всегда.
Однажды к Ивору пожаловал гость, которого он никак не ожидал. С рецепшена позвонили и доложили о приходе барона Вальха. Судя по встревоженному голосу портье, это был не запрос, а предупреждение. Барон наверняка уже нажал кнопку лифта.
Вальх возник на пороге через минуту.
— Усаживайтесь барон, — предложил Ивор.
Тот занял предложенное кресло возле кофейного столика.
— Вино, закуски? Может быть кофе?