Он отправил сообщение на имя одного из постояльцев гостиницы «Астория», о том что скоро будет дома расплатится с долгом. Он рассказал о встрече со знакомым торговцем, а в упоминании о проблемах с двигателем корабля, спрятал нужную информацию. И хотя в почтовом отделении Лауры наверняка сидел представитель повстанцев, проверяющий почту, подвоха он не заметил.
На следующий день после покушения на принца обер-секретарь Правительствующего Сената граф Ирвин созвал внеочередное заседание и вновь поставил вопрос о регентстве. Зная о кое-каких предварительных распоряжениях, Маскариль не мог пропустить это шоу.
— Его высочество тяжело ранен, — в полной тишине заявил граф, стараясь придать лицу скорбное выражение. — Возможно при смерти. В любом случае принц вряд ли способен осуществлять руководство страной в столь тяжелых обстоятельствах. А они с каждым днем ухудшаются. Планета в блокаде. Торговля в упадке. Королевство рискует лишиться пенитенциарной ренты. Нам нужно договориться с проклятыми повстанцами и открыть торговые пути!
Гвардейцы арестовали его прямо на трибуне. Затем вышел барон Лойтхард и объявил, что принц в порядке и вскоре вернётся к исполнению обязанностей. Нынешний Сенат его высочество изволили распустить, а о новом составе будет объявлено, когда принц сочтет необходимым.
При выходе из здания Сената гвардейцы арестовали ещё четверых, наиболее активно поддерживающих графа Ирвина. Причем произвели арест публично и довольно жестко, чтобы пресечь на корню даже мысль о сопротивлении.
Принц излучал мрачное удовлетворение. Он даже поднялся с больничной койки и сидел перед соратниками в распахнутой пижаме, обвешенный датчиками со стаканом апельсинового сока в руке.
— Хотелось бы видеть их посаженными на кол, или как в древности решали такие вопросы? — заявил он.
— К сожалению, мой принц, это холостой выстрел, — развел руками маркиз. — Расследование ни к чему не привело. Граф Ирвин, конечно, хотел воспользоваться кризисом, но за покушением стоял не он.
— За убийством, маркиз! — поправил принц. — Они убили бедняжку Рози, которая вообще была не при чем.
— Мы все еще проверяем всех, кто мог находиться в лесу накануне. Но… это не супермаркет с камерами наблюдения у входа. Периметр заповедника более тысячи километров и попасть внутрь можно на любом из них.
— Между тем проблема блокады не решена, — напомнил Маскариль.
— Есть новости? — спросил принц.
— Есть, — сказал Маскариль. — В ресторане «Раннамаари» закончились креветки и гребешки. Не то чтобы это могло вызвать морепродуктовые бунты, но сокращение ассортимента будет понемногу нарастать.
— У нас война, — отмахнулся принц.
— Хорошо, что ты вспомнил об этом, — кивнул королевский шут. — Что скажешь про поставки боеприпасов и запчастей?
— Чёрт! Всё так плохо?
— Хуже некуда. Гарру снаряжает три вспомогательных крейсера и готов переоборудовать еще один тюремный корабль в боевой, но сам понимаешь, боеприпасов и запчастей от этого больше не стало. Просто все вместе они смогут потратить то, что есть, гораздо быстрее.
— А что дорога через Соледад или Делос? — мы можем по ней отправить кого-то за вооружениями?
— Это чертов Хризолитовый Треугольник, — бросил Маскариль. — Задница мира ещё потемнее нашей. Корабли будут тратить год или больше, чтобы через него добраться к привычным контрагентам.
— Пусть найдут новых.
— Ага. После того как на наших задворках вспыхнула настоящая война, все начинают вооружаться, просто на всякий случай. Никто не уступит тебе боеприпасы из собственных арсеналов. Или заломят такую цену, что лучше сразу сдаться.
— Однако наиболее тревожная ситуация сложилась у PrisonersTravel, — добавил барон.
— Что с ними?
— Министр юстиции просится на прием, чтобы доложить лично.
Министр юстиции Франк Хэген представлял королевство Райдо в совете директоров Prisoners Travel, а после захвата повстанцами трех остальных пайщиков, фактически возглавлял компанию.
— Надо созвать военный кабинет, — сказал принц и принялся отцеплять от себя электроды и датчики.