Худ и Колон оценили также возможные потери в «короткой» двух-трехнедельной войне (примерно через такой срок, возможно, удастся заключить перемирие, которого потребует от воюющих сторон ООН) и в «долгой» войне, которая может продолжаться полгода или больше. В безъядерном «коротком» конфликте погибнут по меньшей мере четыреста американцев, еще три тысячи будут ранены. В «долгой» войне потери будут в десять раз больше.
Багз Бенет промолчал все обсуждение, а Боб Херберт ограничился тремя предложениями. Во-первых, до выяснения вопроса о том, откуда взялись эти террористы, он рекомендовал отвлекать из стран Среднего Востока минимум войск. Херберт опасался, что сеульский взрыв был всего лишь отвлекающим маневром, который помог бы развязать войну в другом регионе. Во-вторых, Херберт просил вновь включить в работу спутники-шпионы, чтобы оставалось время для анализа информации, которую удастся получить ему и директору ЦРУ Кидду. Третье предложение касалось усиления всех отправляемых в зону конфликта воинских частей хорошо подготовленными группами по борьбе с терроризмом. Все три рекомендации Херберта были включены в проект доклада президенту. Худ понимал, что Херберт, возможно, говорил слишком резко, но он и взял его в Оперативный центр за знания, а не за талант дипломата.
Багз скомпоновал проект документа на экране, Худ и Колон принялись за наведение глянца. В это время зазвонил телефон на инвалидном кресле Херберта. Он поднял трубку:
– Что у вас, Рашель?
– Мы получили сообщение от нашего агента в центре службы связи в Пхеньяне. Он говорит, что ему было трудно связаться с нами, потому что власти КНДР, очевидно, удивлены таким развитием событий не меньше нас.
– Это еще не значит, что их руки чисты.
– Конечно. Но он говорит, что они только что получили информацию от сеульского агента. Она запросила сведения о том, не было ли зарегистрировано случаев кражи армейских ботинок и взрывчатых веществ с военных баз в Северной Корее.
– Это спрашивает северокорейская шпионка?
– Да.
– Должно быть, ей что-то стало известно о том, какие подозрения родились в Корейском ЦРУ. Сообщите директору Юнг-Хуну, что у него есть утечка информации. Запрос перехвачен?
– Нет. Я проверила в центре связи демилитаризованной зоны. Рядовой Ко сказал, что запрос был передан не через систему спутниковой связи.
– Благодарю, Рашель. Перешлите текст запроса Багзу. – Херберт положил трубку и посмотрел на Худа. Тот ответил кивком. – В КНДР власти занялись проверкой кражи того, что использовалось в террористическом акте. Они подозревают, что имущество было украдено с одного из их складов. Похоже, шеф, что всем этим крутит тот, кто очень хочет столкнуть нас лбами.
Худ перевел взгляд на монитор и вспомнил слова президента:
«Если даже Северная Корея была не при чем раньше, то теперь они погрязли по уши!»
Из файла «Военные игры» в проект доклада президенту переносили детали развертывания воинских частей, когда Колон поставил кодовую подпись на своем разделе документа и отключил телесвязь. Худ повернулся к Бенету:
– Багз, сообщение северокорейского агента нужно поместить в первой части доклада. Кроме того, я хотел бы добавить несколько слов, которые я сейчас напечатаю. И попросите подключиться Энн Фаррис, хорошо?
Худ задумался. Не обладая даром Энн абсолютно точно выражать свои мысли, он, тем не менее, хотел оставить в файле Группы по разрешению корейского кризиса свой призыв к сдержанности. Худ вывел окно, чтобы Энн могла видеть текст на своем мониторе, и застучал по клавишам.
Подкатившийся сбоку Херберт заглядывал через плечо Худа.
Господин президент!
Я разделяю Ваше негодование, вызванное нападением на наш самолет и гибелью военнослужащем США. Однако я убежден, что мы не должны действовать только с позиции силы. Воюя с тем, кто, возможно, не является нашим врагом, мы ничего не приобретем, но многое потеряем.