— Ладно, пошли! — Коля всучил мне поднос со стаканами, а сам, положив в карман сдачу, направился в сторону занятого мною столика.
Я послушно последовал за ним и расстроенно плюхнулся на стул — мне, честно говоря, было уже не до чего. А тут еще, представьте, какой-то мужичок весьма неопределенного возраста, с небритой физиономией и в потертом плащике довоенного покроя — типичный люмпен, словом, — подошел и, глядя на меня водянистыми красноватыми глазами, угрюмо поинтересовался:
— Мужики, железо не интересует?
— Что?!
— Железо, говорю, не интересует?
— Слушай, командир, — недовольно поморщился я. — Ей-богу, не до тебя сейчас. Иди, пожа…
И вдруг осекся, увидев, как Коля ухмыляется в свои пшеничные усы, а этот самый люмпен меж тем, не дожидаясь приглашения, усаживается на свободный стул. Николаев молча пододвинул ему пустой стакан и тарелку с салатом.
— Ну, чего сидишь? Начисляй! — это он мне.
Автоматически — по-прежнему находясь в растрепанных чувствах, — я быстро разлил водку по стаканам и спрятал бутылку под стол.
— Что ж, знакомьтесь! — Коля посмотрел в мою сторону и жестом указал на мужичка. — Это — Иваныч…
— Павел! — пожал я протянутую мне руку. — А что за железо-то?
Иваныч хитро усмехнулся вместо ответа, сунул руку в карман своего засаленного плаща и вытащил оттуда мой кошелек и ключи.
— Держи!
Связка весело брякнула о стол.
— Здорово! — искренне восхитился я, засовывая в карман возвращенное имущество. — Когда успел — в троллейбусе?
— В троллейбусах не езжу… — неожиданно насупился мой новый знакомый.
Кстати говоря, это не позерство — это действительно так. Значительно позже, проработав с Иванычем много лет, я чисто случайно узнал причину этого странного чудачества. Оказывается, свой первый в жизни срок Терентьев получил за карманную кражу, совершенную именно в троллейбусе. На зоне он дал себе слово больше никогда не ездить на этом виде транспорта, и свято держит оное по сей день. В районах, где ничего другого не ходит, Иваныч скорее пойдет пешком или потратится на такси.
— Ладно, Паша, не приставай к человеку! — вмешался Николай. — Давайте лучше примем за знакомство.
Мы чокнулись, опрокинули в себя граммов по пятьдесят водки, чинно закусили и сразу же дернули по второй — чтобы «пуля не пролетела». А уж после пошел обычный в таких случаях разговор: сначала ни о чем, потом о тяжелой работе, маленькой зарплате и идиотизме начальства с постепенным переходом к анализу политико-экономической ситуации в стране в целом. У меня с самого утра маковой росинки во рту не было, так что эти сто граммов на голодный желудок моментально оказали соответствующее действие. Я, помнится, продолжал назойливо выпытывать у Иваныча, когда и где все-таки он умудрился стянуть у меня ключи. Кончилось тем, что Коля вынужден был меня слегка осадить.
— Да подожди ты! У нас сейчас разговор серьезный. Я вас не зря познакомил — вам теперь вместе работать.
— Как это «вам»? — удивленно переспросил я. — А ты?
— А я рапорт подал, — Николай вздохнул и разлил по стаканам еще водки. — Пора уже отдохнуть… Так что Иваныч теперь работать будет с тобой. И помни: его ты можешь использовать только в самых сложных случаях — на крайняк, как говорится. Он не подведет — у него руки золотые.
— В каком смысле? — опять не понял я.
— В каком смысле?.. — переспросил Николаев и подмигнул нашему общему другу.
Тот, ни слова не говоря, снова засунул руку в карман плаща и вытащил оттуда… мой кошелек и связку ключей. Тут я уже вообще обалдел…
Так вот и состоялось наше с Иванычем знакомство. Николаев позже рассказал мне его историю — отдельный роман получится, если описать. И с тех самых пор Терентьев изредка оказывал — и оказывает — мне определенные услуги. Денег, положенных нашим негласным сотрудникам, он никогда не брал — да и какие, к чертям собачьим, это сегодня деньги. По мелочам я Иваныча иногда выручал — было. Племянника его — дурака редкого — практически из-под статьи вытащил, когда тот в метро с наркотой на кармане попался. Супруге импортное лекарство доставал от язвы желудка — муж моей сестры Светы частенько за рубеж мотается, так что возможности кое-какие есть. А вот денег он, повторяю, не брал. На однажды заданный мною вопрос об оплате Иваныч ответил коротко: