Мент. Оперативный простор
Глава 1
Чужое прошлое порой может напомнить о себе весьма удивительным способом. Я знать не знал эту женщину, которая назвалась моей сестрой и была готова упасть передо мной… ну, хорошо, перед тем, кого она считала братом, на колени.
А это было то, что я ненавижу больше всего.
— Даже не вздумай! — крикнул я в ответ на её реплику. — Никто и никогда не должен так унижаться! Ты меня слышишь?
Она кивнула.
— Прости, брат! Отчаяние повергает любую гордыню. Мне уйти?
Я чуть не застонал.
— Ты сказала, что тебе нужна помощь.
— Да.
— И какой я буду брат, если отвечу тебе отказом?!
Я посторонился, пропуская женщину.
— Проходи. Думаю, нам есть о чём поговорить.
Она достала из сумочки платок, вытерла им выступившие слёзы и сделала осторожный шаг через порог моей комнаты.
Войдя, посмотрела по сторонам.
— Ты один?
— Как перст. Не беспокойся, нам не помешают.
Сначала хотел предложить ей снять с себя что-то вроде жакета, но потом понял, что она ещё не успела согреться.
— Я могу сесть? — спросила гостья.
— Что за дурацкий вопрос! — возмутился я. — Ты у меня в гостях. Извини, из меня плохой хозяин, мне нечего тебе предложить… Если только немного кипятка.
— Я замёрзла, — призналась она. — Горячая вода будет кстати.
— Тогда сиди и жди! Я скоро.
Я вернулся с двумя кружками, доверху залитыми горячей водой. Слава богу, хотя бы с кипятком проблем нет.
В прошлой жизни я был весьма непритязателен. Настоящий Георгий Быстров тоже от сибаритства не страдал. Но в этот момент у меня было чувство страшной неловкости — это было всё, что я мог ей предложить.
— Бери, только не обожгись, — всучил я кружку гостье.
Она обхватила её обеими руками и сделала маленький глоток.
Только сейчас она заметила повязку на моей руке.
— Тебя ранили, братик?
— Пустяки! — отмахнулся я. — Просто зацепило. Иначе тебе пришлось бы меня искать по больницам.
Мои слова её успокоили.
Она снова продолжила пить кипяток, аккуратно подув на него, прежде чем глотнуть.
Я тем временем пытался вспомнить, что знаю о сестре. Ларчик с памятью Быстрова открываться не хотел, в голове остались только скудные крохи информации, которую когда-то сообщил мне предатель Баштанов, настоящую личность которого мы пока не установили.
Итак, что мне известно: мы в страшной ссоре (это подтверждается словами самой сестры), она вроде как живёт в Петрограде и давно со мной не общалась.
Стоп! В Петрограде? Получается, она приехала. Вахтёр Степановна сказала, что сестра спрашивала обо мне ещё вчера, то есть она уже второй день как в городе.
— Где ты остановилась? — спросил я.
Она слабо улыбнулась.
— Я приехала на поезде ещё вчера. Хорошо, что остался твой адрес. Сразу приехала сюда, а тебя нет. Пришлось заночевать на вокзале.
— Ты бы сказала на вахте, что моя сестра. Тебя бы обязательно впустили…
— Я даже не была уверена, что меня впустишь ты. — опустила глаза она.
— Почему?
— Что — почему? — удивилась она.
— Почему мы поссорились? Хотя, прости, я задам тебе другой вопрос. Он покажется тебе странным, но я чуть погодя всё объясню.
— Задавай, — с напряжением в голосе сказала она.
— Как тебя зовут?
— Екатерина… Катя, — машинально ответила гостья и сразу спохватилась:
— Георгий, что с тобой? Ты был так зол на меня, что забыл моё имя?
— Брат не должен злиться на сестру, — сказал я. — Пожалуйста, ничему не удивляйся, но… Пару недель назад меня контузило. Ранение было куда серьёзнее, чем это, — я показал на руку. — Валялся без сознания несколько дней. А когда очнулся понял, что у меня провалы в памяти.
— Жора, это не шутка? — нахмурилась сестра.
— Да какие тут могут быть шутки! В общем, сестрёнка, нам с тобой придётся знакомиться заново, потому что я не очень уверен, что память вернётся ко мне как прежде. И да — хочу сразу предупредить: не смотри на меня с жалостью — в остальном я в полном порядке.
— Тогда мне лучше быть с тобой полностью откровенной. Это будет честно с моей стороны. Если потом передумаешь помогать… Что ж. ты в своём праве, — вздохнула она.
— Не делай скоропалительных выводов, — попросил я. — Быть может новый Георгий Быстров окажется не таким плохим, как ты о нём думаешь.
— Ты спросил из-за чего мы поссорились… Я полюбила человека, которого ты считаешь врагом. Он… — Катя запнулась, — он был кадровым офицером, воевал с австрийцами, участвовал в Брусиловском прорыве. Тогда его дивизией командовал Корнилов. Когда власть захватил Керенский, муж участвовал в мятеже на стороне бывшего командира — он всегда высоко отзывался о нём, даже входил в исполком союза офицеров. Тогда моего Сашу и арестовали впервые в жизни, — Катя всхлипнула. — Потом пришёл Ленин — Корнилова и Сашу освободили. Они подались на Дон, Саша снова служил под командованием Корнилова в его Добровольческой армии и был с ним до самого конца, пока Лавр Георгиевич не погиб в Екатеринодаре. А ты уже воевал в конармии Будённого. Когда узнал, кем стал мой муж — как с ума сошёл! Накричал на меня и сказал, что порываешь со мной навсегда.
Я невольно присвистнул. Да… гражданская война на то и гражданская, что проходит водоразделом по каждой семье. Брат идёт на брата, сын на отца. Трещит не только страна, разлом делит и семьи.
Как бы я себя повёл, окажись на месте Быстрова? Он был молод и горяч, а мне уже пятьдесят, возраст не мальчика, а мужа. Я научился и прощать и ненавидеть.
Семья всю жизнь была для меня чем-то святым. И как бы ни оступился кто-то из моих родных, я всё равно бы не стал рвать с ним отношения и всегда бы пришёл на помощь.
— Что теперь с твоим Александром?
— Он был в плену у красных, потом его амнистировали. Чтобы не было лишних проблем, он даже взял мою… то есть нашу фамилию Быстров, и мы теперь живём как семья Быстровых.
— Как с работой?
— Ему повезло. У Александра большой опыт в военном деле, причём далеко не кабинетный. Саше дали должность в школе комсостава в Петрограде, он получал и жалованье и продовольственный паёк. Я думала, что теперь у нас всё будет хорошо, мы заживём… ну не как прежде, но всё равно вместе, заведём детей. Потом, — она всхлипнула.
— Что — потом? — напрягся я.
— Потом случилось то, из-за чего я к тебе приехала, — вскинула подбородок она и посмотрела на меня взглядом раненого оленёнка. — Саша дружил с многими другими преподавателями школы, большинство из них тоже в прошлом были офицерами. Саша называл их фронтовыми товарищами — видишь, он не чурался ваших большевистских словечек.
— Хорошо. Это я уже понял. Говори, что произошло.
— Один из его новых друзей — Хвылин — начал откровенно ухлёстывать за мной. Саше это не понравилось, у них случился конфликт. А потом Хвылина нашли мёртвым: его застрелили. Подробностей я не знаю, мне их просто не сказали, но твои петроградские коллеги посчитали, что это Саша убил Хвылина и сделал это из-за меня.
Я кивнул. В принципе логика питерских оперов понятна — я бы сам в первую очередь стал пробивать окружение на предмет конфликтных ситуаций. Но и другие версии не стал бы сбрасывать со счетов.
— Сашу арестовали, — продолжила Катя.
Я понимал, что ещё немного и эмоции нахлынут на неё, она разрыдается.
— Ты уверена, что сможешь продолжать?
— Смогу. Мне надо выговориться! — почти прошептала она.
— Хорошо. Но если почувствуешь, что тебе плохо — прервись. Поговорим, когда успокоишься и тебе станет легче, — попросил я.
— Да, — кивнула она. — Но мне надо рассказать тебе всё и сразу. Я была у следователя. Тот абсолютно уверен, что Саша убийца. И никого другого искать не собирается. Я умоляла, унижалась, просила, обещала, что буду жаловаться — надо мной только смеялись и называли истеричкой и дурой. Это было очень больно и обидно, но я не думала тогда о себе, я думала о Саше — как он, что его ждёт? Нам даже не разрешили свидания.
— Я понял тебя, Катя. К сожалению, среди следствия и уголовного розыска есть всякие люди. Скажи — Хвылин действительно домогался тебя?