Такого, чтобы походило на уголь, ничего не приметил. Зато золотые самородки встретились просто в ненормальном количестве! Он за пару часов набил ими все карманы спецовки. Брюки и куртка потяжелели, стали сковывать движения. Штучки хоть и некрупные, с фалангу пальца, но на глаза попадаются часто, иной раз сразу пара штук оказывается в поле зрения.
Дальше бродить по щиколотку, а то и по колено в холодной воде с многокилограммовым грузом, стесняющим движения, стало неуютно. Вернулся. И задумался. Металл этот кроме как для посуды ни для чего не пригоден. Поест он и из глиняных чашек деревянной ложкой. Золото — материал мягкий и легкоплавкий. Стойкий, правда, — этого у него не отнимешь. Годится на пуговицы и проволоку — попрочнее мочальных завязок. Эх, если бы раньше он догадался по тому ручейку пройти! А то столько мороки было с этими бандажами да хомутами.
Когда разгрузил карманы, получился полный горшок средних размеров. Золота у него теперь много. И вопрос гвоздей безумно интересен. Почему бы и не попробовать отлить? Прямо сейчас.
Выдавил оструганной на манер гвоздя палочкой несколько углублений-форм в горшке, который плотно набил сухой глиной. Вырезал рогульки, чтобы ими было удобно взять раскалённый сосуд с расплавом. Укрепил на углах трёх расколотых камней наименьший горшочек, положил туда самородок, углей подсыпал и принялся веерами раздувать огонь. У него уже отработан приём, как в этом месте, помахивая двумя лопатками из древесной коры, организовать интенсивное дутьё. Ковал он тут же.
Хорошо пылало, с гудением, с синевой, которая просматривалась в пламени, несмотря на дневное освещение. Не плавится его золото. Стенки тигля уже тускло светятся, а металл потемнел и дурно пахнет. Или даже горит? Тут среди безумия огненной стихии не много-то разглядишь.
А тонкостенный горшочек перекосился, мягко пластично схлопнулся и стёк прямо в угли вместе с содержимым. Или треснул и рухнул? Провалился, в общем. Сегодня Мишка очень удачно поддавал воздух, вдохновенно, одним словом, да угля положил как раз сколько надо. Такое впечатление, что и камни, служащие опорой тиглю, немного подплавились. Ну-ка, не останавливаемся. Продолжаем потеху. Метод проб и ошибок — основной элемент познания в истории человечества. И эту пробу имеет смысл довести до конца.
Закончилось всё тем, что угли полностью прогорели. Основную массу пепла унесло потоком воздуха, а среди того, что осталось, ничего примечательного не наблюдалась. Спёкшийся комок, мелкие зёрнышки не до конца прогоревшего угля, золы чуток.
Сначала раздолбил комок, оставшийся от тигля. Он охотно рассыпался, и, кроме того, что цвет у образования чёрный, сказать про него нечего. Всё это легко вошло в небольшую чашку. Дальше просеивал золу, кроша её в пудру между двумя давно облюбованными для таких дел булыжниками. Слой её копился ещё с момента кузнечных упражнений, хотя, толстым он не был. Ещё в этом «веществе» явно чувствовалась примесь почвы, прокалённой и лишившейся органики.
Единственный твёрдый предмет во всей этой массе — лепёшка размером с копеечную монетку. Ноздреватая, но тяжёленькая и не слишком прочная. Поддалась усилию на изгиб. Неохотно. Но ломаться не стала. Вроде — металл. Потёр рукавом — непонятно. Есть впечатление, что блестит сталью, но уж очень поверхность неровная, вся в мелких язвинках.
Накалить бы и проковать, тогда бы всё ясно стало. Но нечего здесь нагревать. Эта чешуйка слишком быстро сгорит, перейдёт в окалину, и ничего он не поймёт. Постучал камнем — проминается. Неохотно, но приняла следы от воздействия булыжника.
Поцарапал. Мягче чем нож. Опять же, блестит царапина отнюдь не золотом, без желтизны. Явственно серым отливает. Ох, и хитрого золотишка он насобирал.
Итак, чего же он сегодня отчебучил? Пока «самородок» лежал в тигле, всё было понятно. Происходило окисление под действием высокой температуры. И воняло, буквально смердило. Он ведь воздух гнал от себя, так что выделяющийся газ отбрасывало от него в противоположную сторону. А он учуял. Стало быть, вонищи возникло, только держись. По части анализа запахов на роль эксперта Мишка бы претендовать не стал. Однако почему-то вспомнилась сера. Как что не так — во многих книжках сразу про запах серы талдычат. Правда, при зажигании спичек он, точно, различал похожие нотки в букете запахов. А горение на поверхности образца, видимо, не почудилось, ведь пламя — это свечение раскалённых газов. Как раз при окислении они нередко образуются. Значит, горение и было.