Михаил не стал ломиться к начальнику, а направился к двери, за которой томилась Дина. Квадратная фигура охранника в синей форме перегородила проход — того самого, который упустил подростка на улице.
— Куда? — набычился охранник.
— Мне надо Дину расспросить.
— Не велено! — Сотрудник, допустивший оплошность при поимке, на сей раз был непреклонен.
Давыдов заглянул в комнату через плечо служаки. Неприбранные осколки разбитого стекла, монитор, лежащий на столе… Девочки на прежнем месте не оказалось.
— Где она? Где Дина?
— Я здесь, — раздался звонкий голос из-за перегородки. — Меня к стулу привязали.
— Пусти! — потребовал Давыдов. — Я только переговорю с ней.
— Нельзя! — стоял на своем охранник.
— Дай пройти. Я думаю, она не поджигала пиротехнику. — Давыдов дерзко оттеснил охранника внутрь.
Тот вскипел:
— Да пошел ты! — и с силой оттолкнул настырного айтишника.
Давыдов на ногах устоял и пасовать перед грубой силой не собирался. Два сотрудника уважаемой компании, в миг превратившиеся в противников, насупившись, смотрели друг на друга.
— Осторожно! Сзади! — выкрикнула Дина. Она сумела выкатиться на роликовом кресле из-за перегородки.
Михаил мельком обернулся. Никого. Бритый тем временем отпихнул кресло с девочкой в глубь помещения.
— Не трогай ее! — предупредил Михаил.
— Иди отсюда!
Завязалась борьба. Подтянутый тридцатитрехлетний Давыдов был отнюдь не слабее молодого бритого качка. Но порезанная ладонь то и дело напоминала о себе острой болью. Двое не на шутку сцепившихся мужиков толкались в узкой комнате, задевали столы, опрокидывали стулья. Под ногами хрустели осколки стекол и канцелярских принадлежностей. Охранник теснил непрошеного гостя, но Михаил изловчился, сделал подсечку и придавил рухнувшего противника к столу. Тот хрипел и таращился по сторонам, пытаясь зацепить рукой что-нибудь тяжелое.
Михаил заметил на столе кривой саблеобразный осколок, о который поранил руку. Пальцы бритоголового уже тянулись к нему. Желая отпихнуть опасный предмет, Михаил освободил левую руку и ослабил хватку. Он уже было дотронулся до осколка, собираясь столкнуть его на пол, как почувствовал сзади чье-то присутствие.
Повернуться он не успел. Некая сила сдавила ему в двух точках окаменевшую шею. Разом перехватило дыхание, взгляд затуманился, а подбородок безвольно клюнул в грудь охранника…
Очнулся Давыдов, лежа на безвольном теле поверженного противника. Ему показалось, что он потерял контроль над собой всего на секунду. Но странное дело, охранник уже не сопротивлялся.
Михаил разлепил тяжелые веки. Шея слегка саднила. Он приподнялся, мутным взором заметил длинный разрез на горле охранника, и в страхе отшатнулся, с трудом сдерживая рвотный позыв. Из перебинтованной руки вывалился кривой окровавленный осколок, похожий на изогнутый нож, и разлетелся на несколько крупных кусков. На одном из них четко пропечатались пальцы Михаила.
Страшная догадка пронзила сердце. Он, подчинявший свою жизнь строгим правилам, ни разу не опоздавший на работу, сегодня совершил ужасное преступление. «Я зарезал человека!» Ноги подкосились. Давыдов малодушно осел на пол.
Глава 5
…Шестилетняя перепуганная Дина прячется за новогодней елкой. В нос тычется стеклянный снеговичок. Она сама его вешала два дня назад вместе с мамой. Снеговичок улыбается. Он в шубке и шапке, ему весело и не холодно. А Дине страшно, и всё сильнее мерзнут в снегу босые ноги.
Из горящего дома выскакивают два жутких человека. Один из них, длиннорукий с приплюснутым носом, замечает ее следы, смотрит на елку. Сердце девочки останавливается от ужаса. Шумит огонь, в сполохах пламени она хорошо видит его лицо. Томительно тянутся секунды.
Злой человек убегает. Девочке хочется кричать, но тогда опасные люди услышат ее и вернутся, и она лишь жалобно скулит. А мамы с папой до сих пор нет! Они внутри горящего дома и не пытаются из него вырваться! Дина не выдерживает и с воплем бросается к пылающим стенам: «Мааама! Пааапа!» Она швыряет в огонь снег, но жар такой, что под ногами уже чавкает вода и рвутся ракеты…
Появляются перепуганные соседи. Они кричат, суетятся, пытаются тушить. Но вскоре понимают, что усилия бесполезны, отступают и смотрят, как догорает дерево красивого двухэтажного дома.
«Где мама и папа? Я хочу к маме!» — беспомощно дергает всех раздетая девочка. Люди молчат. Некоторые отводят глаза. Кто-то пытается увести Дину. Она вырывается, но ее держат крепко. Дина ощущает на себе укоризненные взгляды и слышит желчный шепот: