— Она всегда была ненормальной. Сумасшедшая.
— Игралась петардами и подожгла.
— Да. Я видел, началось всё с салютов. Первой загорелась детская.
— Я всегда говорила им, что девчонку надо лечить.
Дина кусает чью-то руку, вырывается и убегает. Ей страшно быть рядом с озлобленными людьми.
— Ловите ее!
— Другие дома подожжет!
Тяжелое дыхание за спиной, Дину нагоняют и валят в снег. Рот и ноздри забиваются холодными льдинками. Щеки колет разбитая ледяная корка.
Машина с красным крестом увозит промокшую Дину. Ей так и не дали теплой одежды. Замерзшие детские пальчики сжимают соскочившую с волос мамину заколку…
Она в маленьком кабинете. Веет сквозняком, но здесь теплее, чем на морозе. Ее осматривает хмурый небритый врач. Когда он задает вкрадчивые вопросы, пахнет водкой. Дина молчит. Ей дают какие-то предметы, просят что-то проделать с ними. Но в комнатке тесно, руки дрожат, у нее ничего не получается. Врач что-то пишет, и Дину уводит санитар. От него тоже пахнет водкой, но еще сильнее — чесноком.
Она оказывается в комнате с железными кроватями и двойными решетками на окнах. Здесь запах еще хуже, чем изо рта санитара. С Дины срывают родную пижаму, взамен швыряют что-то серое и неудобное. Ей всё равно. Она валится на кровать. Острая игла вонзается в попу. Охватывает жар. Ей грезится, что она внутри горящего дома…
— Давыдов, сейчас тебя обвинят в убийстве. Как меня в поджоге.
Михаил медленно поднимает глаза. Дина, привязанная к офисному креслу, выкатилась из-за перегородки и смотрит на него. Серые глаза полны сочувствия.
— Надо что-то делать, — с укором говорит взрослому мужчине хрупкая девочка.
«Надо что-то делать», — мысленно соглашается он. Его гложет болезненное ощущение чего-то непоправимого, перечеркивающего прежнюю размеренную жизнь. Глаза отказываются смотреть на неподвижного человека с окровавленной шеей, с которым он только что боролся.
Распахивается дверь. На пороге возвышается командир охранников Анатолий Бойко. Накачанные ноги, мощный торс, угрюмая физиономия. Стандартный бейджик на широкой груди выглядит маленьким, как княжество Монако на карте Европы. Круглые глазки шарят по комнате, оценивают картину. Губы перекашиваются.
— Убил! — сипит он. — Ты зарезал Лёху Бритого!
— Это не я. Мы только боролись. Я не убивал его, не убивал, — оправдывается Михаил и ловит себя на мысли, что совсем недавно сам слышал подобный лепет от растерянной девочки.
— Ну, погоди! — угрожает Бойко знаменитой фразой Волка из одноименного мультфильма. Только улыбаться от этих слов совсем не хочется. — Я сейчас ребят позову. Уж мы тебя…
Давыдов отступает. Хлопает дверь. Топот тяжелых ботинок говорит о том, что обещанные ребята скоро получат нужную информацию. И тогда… Если огромному Бойко своих сил показалось мало, трудно представить, что будет тогда.
Михаил поднимается. Девочка права, надо что-то делать, времени очень мало.
— Как это произошло? — с надеждой обращается он к Дине.
Сейчас она подтвердит его невиновность, и он вновь превратится в законопослушного офисного клерка с привычным распорядком: сон, работа, блуждание по Интернету, сон.
— Ты с ним дрался. Из-за меня.
— Ты видела, как я стеклом?.. — язык не поворачивается выговорить об убийстве.
Дина отрицательно мотает головой.
— Меня оттолкнули. Я ударилась о стену.
— Но я… Я не убивал его! Это невозможно! Я просто хотел поговорить с тобой! — Он с силой сжимает веки, закрывает ладонями лицо. — Этого не может быть.
Девочка тыкается офисным креслом в его ноги.
— Они возвращаются.
Михаил порывисто наклоняется к ней. В отчаявшихся глазах теплятся остатки надежды.
— Вспомни, ты что-нибудь слышала?
— Развяжи меня.
— Да, да, конечно.
Капроновая веревка на тонких запястьях стянута туго. Ножницы не находятся. Приходится брать осколок стекла и резать бечевку нить за нитью. Наконец детские руки свободны. Девочка растирает онемевшие запястья и говорит:
— Сейчас сюда ворвутся четыре человека и будут тебя бить, Давыдов. — Глаза Дины сужаются. — Очень жестоко бить. Ногами…
Пока ее предсказания всегда сбывались. За стеной на лестнице уже слышна тяжелая поступь ботинок, которые отобьют ему почки, сломают ребра и выбьют зубы. Озлобленные бойцы охраны горят желанием отомстить за погибшего друга. Их понять можно. Но кто поймет его? Как доказать свою невиновность? Он отключился, а потом…