В сумерках натыкаясь на посторонние предметы, Мартин отыскал лестницу, и поднялся на второй этаж, стараясь не скрипеть рассохшимися ступенями. В одной из комнат он обнаружил двуспальную кровать, укрытую чёрным балдахином. На кровати лежал человек с потухшими неподвижно смотрящими в потолок глазами. Исхудалое костлявое лицо, ввалившиеся щеки, порезанный морщинами лоб, лысая, словно коленка, голова с пигментными пятнами.
Мартин видел перед собой умирающего человека, отрешившегося от жизни, уже одной ногой стоящего в другом мире. Но Мартин понимал – никакого человека на кровати нет. Глаза обманывали его, показывая лишь наведенную картинку.
В первую минуту Мартин ужаснулся. Он опоздал, и мимикрейтор умер. В том, что он видит мимикрейтора, у него не осталось сомнений. В ту же секунду существо глухо и заунывно завыло. И от этого вытья повеяло такое неземной жутью, что Мартин отшатнулся и с трудом подавил в себе инстинктивное желание дать дёру.
Несколько минут он топтался на пороге, не решаясь подойти ближе, но все же пересилил себя, приблизился к кровати и опустился на смятые простыни.
Одежды на умирающем не было. Голое высушенное приближающейся смертью тело, кожа да кости, провалившийся живот без пупка и гладкая затёртая поверхность на месте полового органа.
Умирающий заметил присутствие постороннего. Голова несчастного качнулась, приходя в движение, и медленно повернулась к нему. Тусклый безразличный к окружающему миру взгляд прошёлся по Мартину, словно оценивая, достоин ли он доверия. И, наконец, мимикрейтор заговорил. У него был сухой, словно трескучий мороз голос, от него бросало в дрожь, но Мартин слушал, стараясь ничего не упустить.
И от каждого нового слова чужака у Мартина шевелились волосы на голове. Он чувствовал, что перед ним открывалась великая тайна, и не по своей воле он становился ее хранителем.
Времени на откровения оставалось все меньше и меньше. Слова давались умирающему с трудом, а еще так много нужно было сказать.
Мимикрейтор поставил Мартина перед выбором. Согласиться на предложение и взвалить на свои плечи тяжкий груз миссии. Или отказаться и тем самым предать умирающего и самого себя. Ответственность пугала, но поступить иначе Мартин не мог. В сущности, у него и не было выбора, лишь его иллюзия. Иллюзия свободы. Ведь только подумать он будет первым, кто прикоснется к реликвии иномирной цивилизации. Место в зале славы Черных Драконов ему обеспечено. Его имя войдет в анналы мировой магической истории.
Мартину повезло. Умирающий был не рядовым наблюдателем, а Хранителем. Мимикрейторы знали о ложе Черного Дракона. Когда подошел к последней черте Хранитель, и подле не оказалось никого из своих, он не нашел иного пути, как обратиться к Драконам.
Хранитель просил о тайной и чрезвычайно важной услуге. За неё мимикрейторы готовы были щедро заплатить. Вопрос оплаты Мартин даже не затронул, хотя он его очень заинтересовал. Грешно меркантильные вопросы у смертного одра решать. Мимикрейторы не политики, не обманут. Время на исходе. Мартин боялся не успеть услышать все инструкции.
Он, не раздумывая, согласился исполнить последнюю волю умирающего.
Хранитель взглянул на него затуманенным взором, и коснулся костлявой рукой лба Мартина. Все необходимые для исполнения миссии знания оказались у него в голове. Передачей информации через прикосновения не владел никто из магов на Земле, хотя некоторым и подвластна была телепатия. Мартин к такому повороту событий был не готов. В первое мгновение, когда знания хлынули в него, чуть не лишился рассудка. От обилия информации закружилась голова, и перед глазами поплыли белые пятна, но он все же выстоял.
То, что Мартин увидел следом, навсегда запечатлелось в его памяти. Хранитель воздел бледные костлявые руки и, сложив ладони лодочкой, коснулся живота. Его пальцы потеряли очертания, расплылись в бесформенное пятно, соприкоснувшись с телом. Под воздействием рук живот разошелся в стороны. Не было ни крови, ни боли, лишь блаженная улыбка, застывшая на лице мимикрейтора. Из своего нутра Хранитель извлек необычайной красоты кристалл, светящийся ровным изумрудным светом.
Мартин не мог оторвать взгляд от кристалла. Он завораживал его, манил к себе. Мартин чувствовал колоссальную магическую силу, заключенную в нем. И не мог справиться с волнением, которое его охватило. Перед ним в ладонях чужака покоился, быть может, самый могущественный артефакт из тех, что хранились на Земле. Ни «Слезы Дракона», ни «Последний Свет» не могли сравниться с ним по силе.