— Открывайте немедля! Какого вы там заперлись вдвоем, что происходит⁈ Обоих сгною в кандалах!
Дверь отпер трясущимися руками бледный и дрожащий Никита, осознавший, что и карьера сисадмина похерена, а гнев самодержца — он пострашней побоев староверов и лютей их ямы в земле окажется.
— Мы в дьяблу вторую, Ваше Величество, больше ничего такого!.. — Проблеял Никита, зажмуривая глаза. — Пару каток только!
— Я вам дам дьяблу, сатанисты! — Проревел раненым зверем взбешенный император. — Показывай давай, псина, что за делом нечестивым заняты! Хорошее дело дьяволом не окрестят!
Пяти минут скомканных объяснений и жалких оправданий хватило для того, чтоб Павел Петрович вынес окончательный вердикт:
— Удаляй нахер!!! Сейчас же!
— ПапА! — Взвыл Александр. — У меня некромант восемьдесят седьмого уровня! Я больше недели качался и лут собирал! Я жезл нашел с двумя сокетами и руны почти все для рунного слова! Бронька «гнев скалдера» в сундуке, я из неё такой мегаубердевайс почти скрафтил, не надооо! Не смей, Никита, я наследник!
Никита замер трясущимся листом возле двух ноутбуков, вроде император приказал одно, но ведь и Александр не последний человек. Сейчас он проклинал всё — и компьютеры, и хроноперенос, и Егора, который его пристроил сюда. Даже беса, подтолкнувшего его показать наследнику диабло два — помянул недобрым словом. Себя он как обычно — не винил, считая что стал невинной жертвой неблагоприятно сложившихся обстоятельств и происков недоброжелателей.
— Чего⁈ — Сорвался на крик государь. — Удаляй! Вы у меня оба так и так завтра в лес поедете, живицу с сосны лутать и древесину крафтить!
Глава 4
Все смешалось в селе Попадалово…
Глава 4. Все смешалось в селе Попадалово…
Южный Урал, май 1797 г.
— Нет, конечно же не против, пускай посидит. Только у меня ведь там Гнидослав живет! — Растерянный Савва, и до этого бывший немного не от мира сего, став настоятелем церкви и не отрывавшийся от книг (читал всё подряд, один раз даже был уличен в чтении телепрограммы на неделю в старой газете), долго не мог понять, что от него хочет казак. А уяснив, что его жилище (вернее погреб), которое он делил с Васькой-Вацлавом, пивоваром, вновь хотят использовать как изолятор временного содержания — не протестовал.
— А чо это он у тебя живет⁈ — Удивился дежурный, на чью долю выпало сегодня улаживать случившееся в школе. Наследника волей императора под домашний арест пока определили, а Никиту девать было некуда. Хорошо, что вспомнили про отлично зарекомендовавший себя ещё во время осенне-зимних событий подпол Федусовского дома, теперь принявшего новых постояльцев.
— Напугался шибко, — словно извиняясь за бывшего настоятеля Троице-Саткинского храма, пожал плечами Савва. — мсти боится, а всё живой человек, не прогонять же…
— Ну ничего, — усмехнулся казак. — мы Никиту то не домой тебе, а в погреб определим, как староверов. Ключи то дай, или со мной пошли, заберу арестанта со школы и под конвоем приведу, запрем.
— Так мы не закрываемся, нечего у нас брать. Да и не воруют в селе, от кого закрываться? Василий все время там, в пивоварне, собаки не держим. — Савва хотел ещё добавить, что Гнидослав как раз в погребе и обитает, сугубо добровольно и в силу своего личного убеждения, что церковь отступничество просто так не оставит, но казак уже повернулся и бодро двинулся прочь.
Запыленные после скачки Маня с Егором и Ермоловым въехали на площадь как раз к самой развязке репрессий к любителям компьютерных игр. Павел Петрович гнал через всю площадь сына, время от времени придавая ему ускорение, охаживая любимым томиком «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей» по чему ни попадя. Александр отмахивался, пригибался и непроизвольно переходил на рысь, одновременно призывая отца успокоиться:
— ПапА! Ты же сам отменил телесные наказания в любом виде! Люди же смотрят, умаление чести наследника!
— Я их отменил, я же их и применю! — Тяжело дышал ему в затылок император, не отставая. Несмотря на разницу в возрасте, сын не мог разорвать дистанцию. — Самодержцам закон не писан!