К этому магазинчику у Федуса были личные счеты, с него началась его мелкоуголовная карьера, в попытке взять реванш — он получил условный срок за вторую кражу в этом проклятом магазине. И что самое обидное, условный срок за этот магазин стал реальным, просто Федус запил и перестал ездить отмечаться к инспектору, цепные псы режима демарша не оценили и упаковали его во второй раз, на три года в лагерь.
Несколько лет он держался от этого магазина подальше, но в душе тлела злоба и вынашивались коварные планы. И вот пришло время свести счеты, инстинктивно просчитав назревающее в деревне смутное время, Федус понял, что вот оно: «Или сейчас, или никогда!»
Ну а Васю никто не спрашивал, сказали — пошли, он и пошел. На то он и Вася, что на всё согласен…
— Холодно же, Федус, скока можно лежать, — жалобно прошептал Вася, — тихо же, спят все.
— Я тебе сколько раз говорил, что на деле никаких имен и кличек!? Подведешь под монастырь, сявка! — Угрожающе прошипел он в ответ. — Вот теперь пора, пошли!
Коротко взвизгнула открывшаяся дверь и воришки просочились внутрь.
— Так, Вася, тебе два ящика водки, сигареты, а я беру ящик, закуси, мне ещё следы заметать. Перчатки не вздумай снимать, обмудок!
— Да понял я, не тупой!
— Как это не тупой, вместе же в десятой школе-интернате учились, для ЗПР, мне то не лечи! Так, селёдочка на закусь, портвешка обязательно, делюгу отметить, гуляем, Вася!
Так, переговариваясь и переругиваясь от охватившей их адреналиновой встряски они споро набили два мешка, и крадучись вышли. Там Федус распечатал пачку сигарет, перетер их в труху, тщательно посыпал путь отхода, потом надорвал пару пакетов с молотым перцем и пятясь, щедро припудрил свои следы.
— Теперь ходу!
И они крадучись, позвякивая бутылками в мешках — дали ходу. Вначале по переулкам, потом за деревню и в поля, совершать ошибку дилетантов Федус не стал и стремился убраться подальше. Путь он держал в сторону перелеска, там, в паре километров от деревни и в изрядной стороне от дороги на Могузлы был покос соседа, в кустах стоял балаган[2], который по осеннему времени никому не был интересен. А вот погудеть там с Васей, отмечая наконец-то посрамленный магазин — самое то. И никто не догадается!
Под утро сел туман, Вася с Федусом, добравшиеся до балагана — развели костер, накрыли поляну, распили первый флян портвейна и пребывали в благости.
— Вот, я же тебе говорил, держись меня и будем жить кум королю, — поучал Васю главшпан, — в прошлое перенеслись, мля. Щас вокруг нас башкиры полудикие, да кресты неграмотные, развернемся! Боярами и помещиками можем стать, главное, клювом не щелкать! Эх, как же неудачно у меня ментозавр наш три года назад ружжо конфисковал, псина. С ружжом то разговор вообще короткий был!
— Так ты же его сам сдал, Федус?!
— Ну как сам, спасибо, что хоть оформил ментяра как самовольную сдачу. Тебе бы так прилетело, всё бы сдал, не только ружжо, поговори мне тут ещё! Мы в лагере таких, как наш мент, под шконку загоняли! — с затаенной злобой высказал он наболевшее.
— Так менты же отдельно сидят вроде, нет?
— Ты чо, самый умный!? Сидят знаешь на чем!? Порядочные арестанты чалятся, а сидят петухи и чуханы!
Всё шло к тому, что скоро в очередной раз Федус даст в тыкву Васе, чтоб втолковать ему элементарные понятия и он даже стал привставать, примериваясь, как половчей тому зарядить, как вдруг кусты, окружавшие полянку с балаганом — бесшумно раздвинулись, оттуда выглянули те, кого вот только что Федус назвал полудикими. Переглянулись, согласно кивнули друг другу, в воздухе свистнули две камчи, обвились вокруг шей, рывок — и оба незадачливых воришки кулями повались на спины, засучив ногами.
Пришли в себя Федус с подельником почти одновременно, у обоих на штанах расплывалось по мокрому пятну, под поощрительными взглядами пленивших их они встали и будучи направленными парой поощрительных тычек — порысили через кусты. Метров через триста вышли на полянку, где паслись две лошади, жалобными взглядами проводили свое добро, которое два наездника деловито утрамбовали в через седельные торбы.
Федус интуитивно захотел увидеть участкового, повалиться ему в ноги, подписать явку с повинной и в лагерь. Обоссаные ноги начали неприятно подмерзать, что добавляло дискомфорта в и так не комфортную ситуацию. Споро упаковавшись, всадники накинули на шею теперь уже не фартовым воришкам, а терпилам — веревки, оседлали лошадей и недвусмысленно, мимикой, указали вектор движения — тронулись.
Федус только хотел спросить, что как они успеют за лошадью, открыл рот, но тут опять свистнула камча, бок ожгло вспышкой боли и он, взвизгнув — устремился вперед лошади в сторону Могузлов…
2
Балаган — временное жилище в лесу, от шалаша до более основательных сооружений, закрытых берестой, лапником и с лежанками внутри.