Вообще, если бы не предварительное согласование с администрацией и наличие у медиков автобуса, заполненного медицинскими приборами — бригаду врачей на первый взгляд можно было принять за сплоченную банду рецидивистов, настолько они брутально выглядели. Даже заслуженный ветеринар Анисим (работающий пенсионер и ценный специалист, за которого руководство во все времена держалось обеими руками), отдавший вначале совхозу, затем агрохолдингу, в который совхоз преобразовался, все свои лучшие годы — выглядел на их фоне блекло.
Но несмотря на свой внешний вид, врачи за сегодняшний день доказали свой профессионализм, и то, что хлеб свой едят не зря, обработав и рассортировав больше половины прописанного населения и часть приблудных, не внесенных в списки, но возжелавших халявного медобследования.
Сейчас врачи лишь подтверждали свое реноме, пили, но держались в рамках. Только раскраснелись. В то время как Серёга уже был вынужден один раз выводить разошедшегося депутата на улицу и приводить его в чувство, путем удара в душу, чтоб не позорил общество.
Сидели душевно, Председатель был доволен врачами и их квалификацией (хирург ему походя влепил укол, после жалоб на прихватившую спину, после которого всё прошло), Серёга — отсутствием эксцессов во время мероприятия, Никита — халявой. Врачи — озвученной председателем благодарностью после акции в виде даров полей, огородов и мясопродуктов. Анисим просто наслаждался атмосферой и обществом в некотором роде коллег.
К случившемуся они оказались не готовы. Когда за окном мелькнули сине-зеленые всполохи, мысль о северном сиянии никому не пришла в голову. Хирург стал судорожно вспоминать первые признаки инфаркта, Председатель с тоской подумал об в конец обветшатших электросетях, участковый Серёга — об все берега попутавших наркоманах, устраивающих набеги на деревню с середины лета до поздней осени, то за маком на огородах, то за дикорастущей коноплей за огородами и вдоль оврагов.
А потом их накрыло. Кого ужасом, кого экзистенциальной тоской. Серёгу, как участника второй чеченской, хоть и накрыло, но он успел на рефлексах зарядить со всей дури Никите. Чем, вероятней всего — спас того от побочных эффектов адского изобретения ученых, просто и гуманно отправивив его в нокаут.
Длилось, к счастью, это недолго. И вот уже, вытирая испарину, побелевший председатель оттягивал ворот майки, риторически вопрошая:
— Что это было, товарищи!?
На что ни у кого не нашлось ответа, после чего пришли к общему мнению, что хватит пить и разошлись, медики по выделенным Захаром Михайловичем спальным местам, Анисим с участковым и депутатом по домам. Никита пробовал что-то пробубнить про продолжение банкета, но был подхвачен Серёгой под руки и выдворен на свежий воздух.
Вдобавок ко всему — вырубилось электричество, чему Захар ничуть не удивился, с электросетями давно надо было что-то решать, о чем он неустанно говорил как вышестоящими руководству в сельсовете, так и стропалил Никиту, чтоб он, как депутат — продвигал этот вопрос. Модернизировать обещались второй год, но что-то пока не складывалось.
И даже те, кто спал в эту ночь — спали неспокойно и снились им кошмары…
Не спалось и Ксении, невольной виновнице всего случившегося, история банальная. Известная ещё с библейских времён, как говорят французы — шерше ля фам, а в народе — во всем виноваты бабы. Ксюха вообще была не дома, если честно, а в гостях у соседа Егора. Не подумайте чего, во первых — Егор для неё слишком старый, во вторых — репутация у него, мягко говоря — не ахти.
Егора знала вся деревня, он был практически местным, по крайней мере — приходился двоюродным братом участковому и с детства каждое лето приезжал сюда на каникулы. Вырос здесь, практически, пил самогон, ухлестывал за девчонками, но в деревне его больше знали как наркомана, и не одна бабка, чей огород он истоптал в поисках мака — имела на него зуб. Но это всё было в прошлом, благодаря слаженным усилиям родственников (не без физического воздействия), посетив несколько реабилитационных центров — он наконец завязал со своими пагубными привычками и осел в деревне. По крайней мере — так это выглядело в глазах общественного мнения, но бабки то знали, что дело тут нечисто и ожидали подвоха.