Что ж ты такая моя судорожная? – думаю, а у самого уже этот самый, простите, детородный орган готов выскочить из неё в отчаянии. Так и не закончили ничего. Сидим опять.
А по телевизору что-то в это время шло. Какой-то дикий для меня обряд. Там одни люди возле костра бегали, а недалеко дети стояли и в чан какой-то, извините, мочились. Даже девочки стояли. Как-то мне грустно и абсурдно от всего этого стало (мол, и я так стал жизнь в канализацию спускать), что просто встал в расстроенных чувствах и выходить собрался. Она меня зовёт назад, ласково имя моё так называет, смакует, паучиха любимая, так умоляюще говорит, что по-другому попробует удовольствие нам, к слову, принести, и я чуть не сдаюсь, так она умолительно это всё произносит. Но нет.
Вышел я за дверь и бреду по общежитию. Да, не удивляйтесь, я сам, наверно, забыл, что это оно. Влияет, значит, зданьице на умы людей, делает всё общим.
Захожу в умывальную, стою в темноте, пардон, подмываюсь. Вижу, за окном тупые малолетницы идут. Как-то это сразу понятно по их говору и дебильным, например, одеждам, но не суть. Прикрываюсь ладошкой, а то мало ли, смутят меня, и стараюсь быстрей от пожарного выхода, куда они войдут, потихонечку прошагать обратно в свой развратный мирочек. Вроде не заметили, хоть что-то там хыкали, мыкали, ыкали. Одним словом, сами уже знаете, каким прилагательным их обозвать.
Топаю по первому этажу. И тут, знаете ли, такая чисто уродливая девушка, когда я уже на пути ко второму этажу был, говорит:
– Покинь первый этаж, пожалуйста.
Ну чистейшая дура, господа. Лицо, видите ли, знатно пострадало от акне. Может, я обидел её чем, или, правда, потом уже только вспомнил, что первый этаж – этаж старост, там задерживаться нельзя. Только откуда у меня эта информация? Что-то тут проскальзывает, знаете, такое из хогвартского в плане правил. Гипноз какой, что ли? Дальше иду. Тут два качка идут полуалкогольного вида. Я такой сам, честно, нормального телосложения, их ни разу не боюсь, а слушаю их спутанные просьбы закурить, сам ещё спутаннее собираюсь отвечать. А тут ещё один дрова несёт и уронил их. В общем, такая канитель началась, что я, через поленья переступая, решил к себе быстрее попасть. Это только явно малейшая часть того бреда, что тут совершается.
Захожу я, значит, и такая тоска на меня нападает, что даже панорамные стёкла не успокаивают, они только манят их разбить и улететь отсюда на личном параплане.
Ну всё, улечу отсюда с Манькой. Хоть она и кошка моя, а нельзя без неё, подарена моей женщиной.
Вроде так про себя думаю и воображаю себя славным лётчиком камуфляжным, ан нет, оказывается. Прямо кричу душой и языкасто, что даже леди моя помадно-одеяльная услышала. Как мне перед ней устоять, а?
Вот сижу такой, сижу, успокоился для приличия, а в душе будто раздавлен. Живьё-о-ом. Скоро всё пройдёт, а таких дней ещё будет что-то около тысячи у нас. Или я все эти верёвки разрублю топориком острым, или она поганую машину выключит или сломает и перестанет сюда всяких вшивых бандерасов из прошлых столетий приглашать.
Кто кого, а? Увлекательно.
трактат о Виталине (продолжение-4).docx
2.2. Увлечения.
– А чем ты увлечена?
– Вообще – всяким. Тобой, тобой и тобой. Но предпочитаю ещё почитывать неидиотские романы, шить, но не только белыми нитками, собирать пазлы, но далеко не своих необустроенных мыслей.
– А музыка?
– Моя музыка – это рассыпания всех звёзд на ноты, только свежие хиты, когда такое действительно нужно. Песни оберегают меня от этого мира, но они на втором месте после тебя. На третьем – фильмы и сериалы. Потом – вышивки и мозаики, милый.
2.3. Имя. Королева всех его имён, тут уж не поспоришь. Никакие переводы с латыни или греческого не нужны, он избрал собственный язык, который раскалит всё очарование присвоенных ей букв до беления. Что ещё носить ей на головушке, если не белые цветы самой миссис Чудесности? Имя навсегда выковано на сердце Павла, никакие вырывания не помогут, к счастью. Компьютеру их совместимости запрещено Ctrl+X (вырезáть) и дозволено Ctrl+V (вставлять) радости их полуночи.
Ты мой мем, в общем.
э́ссекс.avi
Зачем эта полуночь так прекрасна? Было ведь много таких жизненных моментов. Всё просто: они были без неё, моей дневно-ночной похитительницы кровокачающего.