Наполеон перестал роптать на тариф, которым сначала, казалось, был раздражен, и, обращаясь единственно к Ольденбургскому делу, сознавался, что в присвоении Ольденбурга поступил с излишней поспешностью и, присоединяя область сию к Франции, не знал о правах на оную Российского Двора. Протест называл он вызовом к войне, а вооружения свои оправдывал тем, что Русские войска все более и более сосредоточивались на западных границах. Его не убеждали повторенные возражения, что Государю невозможно было равнодушно смотреть на сбор Французских армий в северной Германии, где число их в то время возросло уже до 300 000 человек; что нельзя было не принять мер к обороне, когда гарнизоны крепостей в Пруссии и Варшавском Герцогстве усиливались, и во всех концах обширной Империи Наполеона и областях его данников готовились вооружения. Отрицательные отзывы Наполеона не колебали Императора Александра, и Его Величество постоянно отвечал одно, что Наполеон первый нарушил Тильзитский мир, а потому первый должен объявить, какие за то представляет вознаграждения.
Австрия и Пруссия, предвидя близкую войну, последствия коей непременно должны были разразиться и над ними, предложили Государю свое посредничество. Император не принял его и, известив о Своем отказе Наполеона, говорил ему, что возродившиеся взаимные недоразумения должны прекратиться не посторонним посредничеством, но одной силой приязни, соединяющей Его с Наполеоном, и обоюдными выгодами их Империй. Новое доказательство доверенности Государя принято было Наполеоном с благодарностью, но не имело влияния на укрощение враждебных замыслов его против России.
Париж оглашался военными слухами: повсюду явно и громко говорили о скорой, неминуемой войне. Столица Франции походила на лагерь, где беспрестанно производились смотры войск, отправлявшихся к Рейну. «С сожалением должен я повторить, – доносил Князь Куракин от 18 Декабря, – что война не подвержена уже ни малейшему сомнению. Все разговоры Наполеона, по общему о них утверждению, исполнены негодованием и горечью против России. Адъютантам своим он приказал выдать на подъем деньги, как то обыкновенно бывает при начале похода. Для охранения морских берегов, во время своего отсутствия, устроена им таможенная стража, в числе 214 рот, а для обороны границы Италии национальная гвардия. Конскрипция нынешнего года дойдет до 200 000 человек; вскоре объявится новая конскрипция в Италийском Королевстве. Военный Министр, в откровенном разговоре с одним приятелем своим, сказал, что Франция, готовясь теперь к войне против нас, никогда еще не имела столь обильно и попечительно снабженной армии, как числом людей и лошадей, так артиллерией и всеми возможными запасами и снарядами, потому что имела на то время и не тратила его даром. Великие силы и способы изготовлены Наполеоном к ополчению против нас. Нам уже нельзя льстить себя пустой надеждой на мир. Наступает время с мужеством и непоколебимой твердостью защитить достояние и неприкосновенность границ России».
Русские Посланники, находившиеся при Дворах, союзных с Наполеоном, столь же положительно доносили об их вооружениях, равно как и Чернышев, которому удалось получить самые подробные строевые рапорты и сведения о местах расположения Французских войск. «Наполеон ежедневно более и более ожесточается против нас», – доносил Чернышев от 6 Декабря. «Нет никакого сомнения в вероятности скорого разрыва; нельзя ручаться за два или за три месяца мира; даже можно ожидать, что Наполеон, сегодня или завтра, вдруг отправится к армии. В Министерствах Военном и Финансов неутомимо занимаются снабжением армии в Германии. Внимание Наполеона особенно обращено на артиллерию и конницу, которыми надеется он сломить наши войска. В арсеналах Майнцском, Страсбургском и Лаферском работают с величайшей деятельностью; дороги в Страсбург, Майнц, Кобленц и Везель покрыты фурами с артиллерийскими снарядами. Гвардия получила повеление быть готовой к выступлению; на днях осматривали ее ружья, что обыкновенно делается перед началом войны. Более ста верховых лошадей Наполеона отправлены в Кассель; экипажи его ждут приказания тронуться. Наполеон только и мечтает о раздроблении России».
Немедленному открытию войны препятствовала зима и то, что Наполеон не успел еще условиться с Швецией, Австрией и Пруссией, войска которых хотел присоединить к своим для нашествия на Россию. Пока не были кончены переговоры с сими Державами и в намерении воспользоваться временем, оставшимся до весны, Наполеон всячески старался подстрекать Султана не заключать мира с Россией. Шестилетняя наша война с Турцией еще не прекращалась. Четверо наших Главнокомандующих: Михельсон, Князь Прозоровский, Князь Багратион и Граф Каменский, один за другим предводительствовавшие против Порты, действовали удачно, но, однако же, не в такой мере, чтобы принудить Султана к выгодному для России миру. Слава нанесть решительное поражение Туркам, уничтожить все ухищрения Наполеоновых происков в Константинополе и положить конец войне в ту минуту, когда России грозило нашествие, досталась в удел полководцу, имя коего не умрет в памяти благодарного Отечества, – Кутузову.