Штаб 3-го резервного корпуса в южной Литве
11 ноября Главнокомандующий на Востоке поручил выделенному из состава 10-й армии 3-му резервному корпусу скоординировать обеспечение мер безопасности западнее так называемой заградительной линии, т.е. бывших позиций 1917 года, и к востоку от Варшавского генерал-губернаторства. Корпус двинулся маршем в Брест-Литовск, однако по пути его повернули на Белосток. 17 ноября он принял командование в южной Литве, где была наиболее сложная ситуация, поскольку речь шла об особенно яростно оспариваемой территории. В действительности военный округ Южная Литва уже совершенно развалился. Каждый хотел как можно быстрее домой, к тому же оккупационные войска по большей части состояли из уроженцев области верхнего Рейна, которой угрожал противник. Поляки, используя возникшую у немцев неразбериху, отчаянно пытались прибрать к рукам большую часть литовских и украинских территорий. Они были готовы пойти на компромисс, однако требовали непременных гарантий согласно заключенным соглашениям. Стремлением их было захватить как можно больше оружия, опередив тем самым большевиков: предполагали, что они идут по пятам за отступающими немцами. Так как поляки были переполнены самыми высокими патриотическими чувствами и могли рассчитывать на поддержку большей части местного населения, недооценивать их не стоило.
Угроза со стороны большевиков пока была не основной, а интересы литовцев пересекались с немецкими.
Имеющиеся части – кроме штаба военного округа Южная Литва, ландштурменные батальоны Карлсруэ и Хагенау[46], 3-й конно-егерский полк, одна батарея 253-го ландверного полка полевой артиллерии и 1-й батальон полевого рекрутского депо 10-й армии – к началу революции были распределены по всей территории. В разной степени они оказались беззащитны перед внезапно появившимися, хорошо организованными бандами. Слабость их только увеличивалась из-за слишком ранней отправки жителей имперской земли Эльзас-Лотарингия и уроженцев левого берега Рейна. Отдельные посты частью отошли в уездные города, частью – просто позволили себя разоружить или пешком устремились к ближайшей границе. Уговоры солдатских советов не имели успеха. Войска яростно требовали назначить определенный срок, в который должна будет последовать их отправка. Сам Белосток был в особой опасности, так как там собирались все ненадежные элементы, разного рода симулянты, бежавшие русские военнопленные и тому подобное.
В конце декабря железная дорога и важнейшие пункты вверенной территории[47] еще более или менее охранялись. Постепенно стихли и стычки с поляками, особенно когда им пришлось обратиться за помощью к немцам в ходе своих попыток отобрать у большевиков Вильну. Так или иначе, к Новому году угрозу прекращения железнодорожного сообщения между Брест-Литовском и границей Восточной Пруссии можно было считать снятой.
В таком положении в основном все и оставалось вплоть до подхода последних частей с Украины. Во второй половине января в приграничных уездах поляки стали наращивать силы, по-видимому, в связи с событиями в северной Литве. Однако попыток прорваться силой через занятые немцами территории, чего опасалось германское командование, польские отряды не предпринимали, ограничиваясь нападениями на отдельные участки и посты. Прохождение через этот район многочисленных кавалерийских соединений, отступавших с Украины походными порядком (1-я кавалерийская бригада, баварская 4-я кавалерийская бригада[48], Конногвардейский полк, 9-й конно-егерский полк[49]), привело к укреплению власти немцев. 5 февраля в Белостоке было заключено новое соглашение с поляками, согласно которому гарантировался беспрепятственный отход германских войск по всем коммуникациям, проходящим по польской территории восточнее условленной демаркационной линии. В качестве ответной меры им была обещана посылка нескольких батальонов с кавалерией и артиллерией маршем на Волковыск против большевиков. Договор был соблюден соответствующими инстанциями. Последние германские части без опасностей достигли родной страны. 22 февраля, выполнив свою задачу, штаб корпуса смог отправиться на Родину.
46
48