Но совсем скоро обстановка в большинстве частей изменилась к худшему. Уже 14 ноября в полосе 47-й (саксонской) ландверной дивизии восточнее Гомеля имели место братания между германскими и большевистскими войсками. Части 1-го армейского корпуса[58] отказывались принимать на себя охрану железных дорог, ведущих в Крым через австрийскую зону ответственности.
В последующие дни штабам корпусов пришлось сообщить, что почти все погрузившиеся в составы войска бойкотируют выгрузку для приема на себя охраны железных дорог или для несения гарнизонной службы и требуют продолжения отправки на Родину. Все уговоры начальников и солдатских советов оказались напрасны. Немецкие железнодорожники только усугубили положение своей, зачастую компетентной, критикой всех исходивших свыше распоряжений относительно осуществления транспортировки войск.
Особенно безотрадный пример подавали матросы в гаванях Крыма[59], а кроме того, 1-й батальон 424-го пехотного полка, который вместе с одной батареей 98-го полка полевой артиллерии должен был охранять железные дороги в районе Александровска[60]. Солдаты этого батальона отказались выходить из вагонов и, применяя порой даже ручные гранаты, заставили командование отправить свою часть назад, на прежние квартиры, а затем и на Родину. Попытки задержать батальон по пути провалились. Предпринятое на границе разоружение, судя по всему, не оказало никакого особого впечатления на батальон, личный состав которого из уроженцев Эльзас-Лотарингии объявил себя французами. Тем самым был подан успешный пример самовольной эвакуации на Родину. Ничего удивительного, что за ним последовало множество похожих, пусть и не столь вопиющих случаев. Эти грубые нарушения воинской дисциплины среди личного состава прекратить оказалось невозможно. Не подействовала даже угроза Верховного Главнокомандования, что, согласно распоряжению правительства рейха, любой военнослужащий, самовольно оставивший свой пост, лишается всякого права на довольствие и никаких продовольственных карточек не получит. Войскам, очевидно, было совершенно ясно, что подобные распоряжения в обстановке революции в Германии попросту не могут быть реализованы. И в этом они, к сожалению, были правы.
Роль солдатских советов[61]
В ходе всех этих инцидентов стало очевидно, что солдатские советы не оправдывают возлагавшиеся на них надежды. Войска прислушивались к пожеланиям советов только до тех пор, пока те им поддакивали, и отказывались подчиняться, если советы пытались отстаивать неудобные, совместно выработанные с командованием требования.
Повторявшиеся раз за разом решения и указания солдатских советов, направленные против недисциплинированности, продажи оружия и амуниции населению, самовольной транспортировки и отказа выходить из составов, оставались столь же не услышанными, как и увещевания командующих частями и правительства рейха. Вопреки намерениям высших командных инстанций, по мере усиления посреднической роли солдатских советов влияние командиров и их связь с войсками слабели. Так продолжалось, пока солдатские советы окончательно не взяли на себя командование, оставив офицеров, в лучшем случае, как технических специалистов.
Но и после этого в порядке вещей был выход солдатских советов за рамки полномочий, установленных правительством рейха. Поэтому высшие командные инстанции даже усилили советы посредством распоряжений, обусловленных политическими требованиями момента. Так, Верховное Главнокомандование в своей телеграмме от 30 ноября официально признало советы рабочих и солдатских депутатов «представителями воли народа» и запретило без особого распоряжения арест их членов. Командование должно было докладывать в случае вмешательства отдельных солдатских советов в распоряжения о выводе войск. Можно было предполагать заранее, что таким путем невозможно достичь своевременного выхода из трудного положения.
58
Там, где упоминаются штабы кадровых или же резервных корпусов, вовсе не имеются в виду подчиненные им изначально соединения. Они теперь состояли почти исключительно из ландверных и ландштурменных частей, а также из новых формирований ополченческого характера. См. Боевое расписание на с. 223.
59
Среди них, возможно, находились и многие из тех, кто участвовал в волнениях на флоте в 1917 г.