Дождливые дни были опасны тем, что размыли заболоченные дороги. Мороз помог продвинуться вперед. Так и шли при постоянной смене погоды. Сообщалось, что на подходе к нам петлюровские войска в 40 тысяч человек. Мы же распространяли известие, что идем в арьергарде армейского корпуса; якобы позади нас крупные силы германской армии.
Устраивались ночные марши и двойные переходы, лишь бы подальше оторваться от врага. При этом много раз бывало так, что, когда вечером головные части растянувшегося на 5 км обоза[126] прибывали на рыночную площадь пункта назначения, хвост колонны – из-за обвала мостов и поломки осей – приходил туда 12 часами позже, на следующее утро, и требовалось назначить крайне необходимую дневку, чтобы войска смогли вновь выступить в сомкнутых рядах.
Петлюровский военный состав длиной в 400 м обгонал нас с одной из сторон. С поезда по нам стреляли. Так как поезд вскоре после этого застрял на одной станции, он был быстро захвачен нами[127], а петлюровский экипаж бежал. Установленные на поезд две батареи германской полевой артиллерии нами были приведены в негодность: мы забрали или разбили замки. Мои солдаты переоделись в теплое зимнее обмундирование цвета хаки, подбитые мехом жилеты и прочные сапоги из запасов захваченного поезда, и немало радовались этому, ведь наши мундиры были слишком тонки и изношены. И в приподнятом духе мы пошли дальше! Однако последовали дурные дни. Бесчисленные повозки и сани стали ломаться. Одно орудие проломило прогнивший деревянный мост через заболоченную речку и, несмотря на все попытки его вызволить, безнадежно застряло.
Наконец, трудности перехода стали настолько велики, что я с тяжелым сердцем должен был решиться уничтожить мои минометы. Стволы были взорваны и затоплены в болоте.
В конце января 1919 г. при сильном морозе мы в итоге подошли к району бывшей позиционной войны. На полосе шириной примерно в 60 км только окопы, колючая проволока и брошенные блиндажи, ни одного дома, ни одной крыши далеко вокруг! Последний бивак в ледяной январской ночи, в районе блиндажей, в которых ютились бедные крестьянские семьи, зараженные сыпняком, пытавшиеся отыскать свои разрушенные села.
Несмотря на всю опасность заражения, мы в этой суровой зимней ночи часами пытались отогреться и спастись от ветра в переполненных, населенных крестьянами укрытиях, чтобы посменно, порой выходя на жалящий воздух, постоять между замерзающими, верными лошадьми, которые пытались заснуть там, снаружи на морозе, понурив головы.
В утренних сумерках следующего зимнего дня в приподнятом настроении последний усиленный переход сквозь безотрадную зону проволочных заграждений и брошенных блиндажей. Вечером мы добрались до края этой зоны холода и опустошения, в спасительную округу Ковеля, где железные дороги все еще были в руках немцев. За счет волевого усилия, сохранив порядок и поддерживая товарищество и дисциплину, удалось с оружием в руках прорваться в Германию.
Там ко мне вновь присоединилась часть полка, которую увлекла с собой на марше 4-я кавалерийская бригада.
После кратких дней ожидания при сильном морозе до –20 по Реомюру кавалерийский стрелковый полк был отправлен по железной дороге в Алленштейн в Восточную Пруссию. С оружием в руках, сохранив конский состав в хорошем состоянии, полк въехал в драгунские казармы».
67 человек из полка вступили в Ковеле в 41-й добровольческий батальон.
5-й эскадрон 4-го гусарского полка продолжил марш на Бельск, где соединился со своим полком.
У основных сил отряда, группы Ломана, марш при переменчивой погоде, очень сильном морозе, а часто – и проливных дождях, проходил примерно так же, как и у группы Альтена. Дороги или покрылись, словно зеркалом, коркой льда, или же стали непролазными из-за грязи. Группа, не встречая противника, через Медвин во второй день Рождества прибыла в Рокитно к востоку от Белой Церкви.
126
Длина колонны была обусловлена тем, что в ней находилось множество саней, реквизированных у местного населения, чтобы перевозить на них часть продовольствия и фуража, а также часть багажа личного состава. Возницы должны были служить со своими повозками до тех пор, пока не будут найдены новые сани. Так можно было несколько разгрузить людей и повозки, что стало предпосылкой для проведения столь часто необходимых усиленных переходов. Кроме того, на санях везли и резерв продовольствия: им пришлось обзавестись, ведь обычный порядок добычи провианта путем покупки или реквизиции не действовал.
127
Адъютант подполковника Эбнера фон Эшенбаха, обер-лейтенант Веккман пробрался с несколькими солдатами на локомотив и, вытащив пистолет, заставил машиниста остановиться.