29 декабря последовала первая русская атака на группу у Зегевольда. Она была отбита, однако повторилась и на следующий день. При этом противник смог взять замок Зегевольд и вышел в тыл слабым германским отрядам. Отряду удалось прорваться в Хинценберг, где с помощью подкреплений надо было удерживать германские позиции осени 1917 г. Но среди войск проявились и сомнительные явления: рота добровольческого батальона Мюнстера без приказа отошла дальше к Риге, другая заявила, что будет нести службу только до 31 декабря. У Хинценберга, в конце концов, остались всего лишь три роты и одна батарея балтийского ландесвера под командованием полковника Борнхаупта, которые еще не могли устоять в бою, шедшем к тому же по большей части ночью. В соответствии с инициативой Главнокомандующего на Востоке штаб армии посчитал себя вынужденным 31 декабря перенести свою резиденцию в Митаву. Противник в течение 31 декабря продвинулся к позициям балтийских немцев и 1 января атаковал с возросшей настойчивостью остававшуюся под Хинценбергом небольшую горстку бойцов. Батальон был вынужден отойти к Риге со значительными потерями, в особенности в лошадях и материальной части. Командир храбро бившейся батареи, русский капитан Цинниус погиб. «Где теперь можно будет в следующий раз оказать сопротивление, – добавляло командование армии в своем донесении в Обер Ост, – пока еще не ясно».
Другим следствием событий у Хинценберга было значительное обострение обстановки в самой Риге. Стоявшие восточнее города войска пришлось отвести поближе к нему. Командир Железной бригады, принявший дела у расформированного губернаторства, ежечасно ожидал начала восстания местных большевиков. Беспорядки на товарной станции и у продовольственного ведомства пришлось подавлять силой оружия. 2 января был сожжен немецкий театр. Одна из русских рот балтийского ландесвера взбунтовалась и без приказа отошла к Митаве. Силы добровольческих соединений из немцев рейха быстро растаяли из-за самовольной «утечки» или же посредством высылки негодного элемента. В боях за Хинценберг они не участвовали. Английские корабли отплыли из устья Двины якобы по настоятельному приказу их правительства, совершенно не заботясь о судьбе города и их латышских друзей. Тем самым была исключена возможность удержать при содействии корабельной артиллерии позицию на Егеле.
И в полдень 3 января произошло неизбежное при таких обстоятельствах: когда с севера перед городом показались несколько кавалерийских патрулей красных, во всех концах города разгорелось явно давно подготавливаемое восстание. О подавлении его нечего было и думать. Войска нужно было вывести через Двину в безопасное место. Последняя боеспособная часть, 4-й добровольческий батальон, с потерями прорвалась по мостам через р. Двину. Временно исполняющий обязанности командира Железной бригады подполковник Фабрициус с учетом незначительной боеспособности имевшихся у него войск оставил часть города к западу от Двины и через Сент-Олай отправился в направлении Митавы. Из гражданского населения спасались те, кто имели сколько-нибудь ясные представления о большевистском владычестве. Мосты через Двину в соответствии с прежними указаниями Главнокомандующего на Востоке взорваны не были.
Старая немецкая столица Лифляндии с большими запасами, заготовленными там немцами, была брошена большевикам. Они пока преследовали лишь кавалерийскими патрулями и броневиками, предоставив творить местной черни, ставшей затем их собственными латышскими отрядами, обычный для нее террор. Их соединила национальная вражда, инстинкт классовой борьбы и позаимствованные у большевиков методы насилия.
События в Курляндии
Перспективы остановить продвижение большевизма южнее Двины были невелики. Митаве в первую очередь угрожали с востока и с севера. В городе, помимо остатков балтийского ландесвера, часть которого пришлось отослать в Либаву из-за полного отсутствия снаряжения и выучки, находились лишь 540 добровольцев, прибывших из Хемница без единого офицера и в неблестящем состоянии. Охранение на востоке несли слабые стоявшие у Нойгута отряды фрайкора «Дюна», а на участке р. Миссе ту же миссию взяли на себя остатки Железной бригады. Русские использовали эту ситуацию и, придерживаясь дороги Рига – Митава, 5 января атаковали посты у Нойгута. Атака поначалу была отражена, однако на следующий день ее предприняли вновь и при поддержке артиллерии. Когда русские пошли на штурм, отряд егерей и подоспевший между тем балтийский ландесвер удержались, но рота добровольцев из Либавы разбежалась. Балтийцы и егеря вынуждены были вследствие этого пробиваться к Бауску.