В переднем покое сидели наши приставы и все мы. После совещания польский переводчик позвал нас опять туда, и Борис Федорович дал знать через него г. послу, чтобы он откушал у него хлеба-соли. Затем мы отправились в наше помещение. Когда пришли туда, были уже приготовлены столы: Годунов прислал г. послу 100 кушаньев, все на серебряных блюдах, и разного рода напитков, меду, вина, также много кубков и серебряных кружек. Все эти кушанья и напитки подносились г. послу в прежнем порядке, как и на великокняжеском обеде, и при каждом кушанье или напитке было сказано его название. После того обедали до поздней ночи, а тут все разъехались по домам.
22 октября надо бы было опять провожать г. посла на представление великому князю, но по случаю ненастья отложили это. При первом еще представлении г. посол просил, чтобы ему дозволили послать своего придворного дворянина с приветствием к персидскому послу и для переговоров о некоторых других делах[29]. Это бы следовало сделать сегодня же, так как представление великому князю отложено, но тоже по случаю ненастья отсрочили до другого дня.
23 числа г. посол отправил к персидскому посольству своего дворецкого Христофора Унруга с Гансом Крамером, Мельхиором Ципфером, Фридрихом Крейшельвицем, Стефаном Гейсом, Германом Лейхтером, Юрием Лёбом и послал ему в подарок 2 длинных ружья с очень красивой насечкой и маленькие часы с боем. Дворецкий ехал один между нашим немецким переводчиком и персидским приставом. Когда мы прибыли на подворье персиянина, на крыльце стояли его дворяне, которые и приняли дворецкого. Потом повели они нас в комнату, в которой пол и лавки были устланы превосходными коврами; в ней находились его служители в пышной одежде, а частью и его дворяне в золотых персидских кафтанах с изображениями и в больших повязках, как у турок. Тут приняли дворецкого знатные дворяне персидского посла и отвели всех нас в другую комнату, тоже убранную коврами; в ней был персидский посол, который при самом нашем входе принял дворецкого, однако ж они не подавали друг другу руки, а взялись за руки по персидскому обычаю.
Этот персидский посол по имени Ази Хозрев был родом литвин, в молодости отведенный в плен в Персию и потом достигший там таких высокий почестей. На нем было платье из серебряной, а сверху длинный кафтан из золотой парчи, по которой вытканы цветы разными шелками, на голове носил он прекрасную белую повязку по персидскому обычаю с золотой пуговкой спереди и с трубочкой, в которую воткнут пучок прекрасных перьев черной цапли; руки у него были желтые, как шафран, и на обоих мизинцах надето серебряное, очень плохой работы, колечко, на котором что-то такое вырезано. Тут дворецкий сказал ему приветствие от г. посла, а потом персидский посол спросил его через переводчика, что если ему надобно еще поговорить с ним наедине, то пусть другие выйдут. Все мы и вышли в передний покой, где и пробыли с полчаса, а после их разговора нас опять привели туда. Дворецкий сидел возле посла, а мы все стояли там. Посол велел принести в 7 серебряных чашах превосходного меду, который и подавал каждому из нас из своих рук. Это повторялось 3 раза кряду, и каждый раз мед был другой. Однако ж и чары, и мед доставлены были от московского двора. Посол стал на колени перед дворецким, держа у себя над головой серебряную чашу с лакомствами. Нам тоже подавали лакомства в такой же чаше. После того посол подарил дворецкому персидский кафтан из золотой парчи, весь в изображениях, вытканных золотом и разноцветным шелком, и вместе с тем уведомил, что он сейчас же отправит к г. послу для переговоров своего знатнейшего дворянина, данного ему государем его в качестве посольского товарища во всех тайных делах. Дворецкий после этого распростился с ним, и мы опять отправились в наше помещение. Только мы воротились туда, как персидский посол придал вышеупомянутого дворянина по имени Поляд-Бега[30]. Он прибыл с другими 6 лицами своих, шедшими впереди его, из коих 3 несли подарки, состоявшие из 2 отрезов золотой парчи, каждый по 9 аршин, с разными изображениями людей и зверей, как они выделываются и ткутся в персидской земле, да еще персидский кафтан из золотой же парчи и с такими же изображениями. С час этот знатный дворянин пробыл у г. посла наедине, только с нашими приставами и переводчиками. Мы потчевали этих гостей так же, как и они нас, да кроме того прислали от Московского двора в наше помещение меда 3 родов и чары. Г. посол подарил персидскому дворянину прекрасное длинное ружье. Потом все распростились друг с другом по своему обычаю.
29
После русско-персидских переговоров Б. Ф. Годунов писал шаху, в частности: "И Рудельфа цесаря [посол) посылал к послу вашего [шахского] величества дворянина цесарева, и вашего величества посол к цесареву послу посылал потому же дворянина вашего…" (Цит. по Бушев П. П. История посольств и дипломатических отношений Русского и Иранского государств в 1586–1612 гг. – М., 1976. – С. 190).