Йоркский приют для умалишенных
Приют в Йорке, рассчитанный на 54 пациента, был одной из лечебниц для душевнобольных, которые открылись в Англии во второй половине XVIII века вслед за больницей Св. Луки (1751 г.) на средства, собранные по подписке. Он был основан в 1772 году и открылся 1 сентября 1777 года. Движущей силой всего предприятия был д-р Александер Хантер, работавший там врачом[10]. В «Искреннем обращении к добросердечной общественности» (1777) он выступил с просьбой о предоставлении дополнительных средств для завершения здания, объясняя это тем, что «в законодательстве не содержалось никаких отдельных положений касательно умалишенных, при том, что обычные приходские работные дома и исправительные дома никоим образом не были приспособлены для их приема, будь то размещение, уход или медицинская помощь». К тому же «в королевстве имелись только две больницы общего профиля для приема умалишенных»: Бедлам и больница Св. Луки — обе в Лондоне, и «большие расходы на перевозку безумцев» туда «из северных частей королевства» и неопределенность в том, примут ли их, делали особенно важным обеспечение оказания таких услуг на месте. Кроме того, «не последним соображением наших патронов… стало то, что помощь можно будет предоставлять лицам, находящимся в стесненных финансовых обстоятельствах, страдающим от… потери рассудка, у которых нет места, куда бы они могли удалиться, кроме как в частный сумасшедший дом, где лечение имеет неплохую вероятность на то, что будет затянуто ради выгоды корыстного смотрителя».
В 1784 году в Приюте произошли структурные изменения, которые позволили принять ряд пациентов «высшего или же зажиточного класса» с оплатой выше номинальных восьми шиллингов в неделю. Полученный излишек предполагалось использовать для уменьшения выплат тем, кто не мог позволить себе даже минимальную оплату. Сначала Хантер был назначен «без жалованья или вознаграждения… до тех пор, пока больница будет принимать только бедняков или лиц из малоимущих слоев населения в стесненных обстоятельствах, согласно исходному замыслу благотворительного заведения». Однако впоследствии, в 1785 году он был наделен правом брать «вознаграждения за свою профессиональную деятельность в разумном размере» с пациентов, которые «в другом месте были бы его собственными частными пациентами». Когда двадцать лет спустя проводилось расследование работы Приюта, обнаружилось, что таким образом открылась возможность для пренебрежения неимущими пациентами и хищения денежных средств, мошенничества, которое скрывали от попечителей с помощью хитрых махинаций: вся бухгалтерия велась в двух экземплярах — один экземпляр, открытый для проверки, а другой показывал реальные денежные поступления и сколько из них шло в карман врача. По самым скромным подсчетам, сумма, украденная из благотворительного учреждения, составила более двадцати тысяч фунтов.
В 1788 году несколько жертвователей выразили тревогу по поводу того, что «Приют превратился из общественного благотворительного учреждения в отель для приема лиц с определенным общественным положением», и при доминирующем положении врача над попечителями. Они также возражали против системы взимания с приходов полной платы за ремонт и содержание, одновременно снижая плату для неимущих пациентов, не получающих в приходе пособие по бедности, в результате чего в доме находились всего лишь шесть приходских бедняков. На этот упрек Хантер ответил, что «если платежи от приходских бедняков уменьшатся… дом незамедлительно и чрезвычайно удручающе заполнится ничтожнейшими из ничтожных и презреннейшими из презренных».
В 1791 году произошел прискорбный случай, который хотя и был «по всей видимости самым заурядным, …тем не менее оказался достаточно примечательным по последующему за ним событию. …В Приют поместили женщину из Общества Друзей; поскольку семья ее проживала в значительном отдалении, они обратились с просьбой к знакомым навестить ее. В этих посещениях… им было отказано на том основании, что пациентка была не в подходящем состоянии, чтобы встречаться с незнакомцами — и через несколько недель после поступления смерть положила конец ее страданиям. Это… впервые натолкнуло квакеров на мысль об уместности попытки создать заведение для лиц из своего общества». Тогда же последовала еще одна попытка инициировать расследование, что привело только к дальнейшему усилению владычества Хантера.
10
Александер Хантер (1729–1809), доктор медицины, учился в Эдинбурге, член Королевского общества Лондона и Эдинбурга, был хорошо известным врачом в Йорке, а также считался замечательным специалистом по сельскому хозяйству и славился как писатель. Благодаря опыту работы в Йоркском приюте он стал крупным специалистом по строительству «психиатрических больниц». С ним советовался Томас Арнольд, когда такое строительство планировалось в Лестере, а сэру Джорджу Полу из Глостера он посоветовал, что «лечебница для умалишенных всегда должна быть отдельным и независимым благотворительным учреждением; объединение ее с больницей противоестественно» (Протокол заседания, посвященного организации приюта для умалишенных общего профиля недалеко от города Глостера, 1796 год). Джеймсу Карри из Ливерпуля он также высказал свои предпочтения «учреждению, стоящему особняком за городом, хотя и недалеко от него». Вероятно, именно благодаря Хантеру, более чем кому-либо другому, в XIX веке так много приютов для умалишенных были построены отдельно от больниц общего профиля и в стороне от городов — обстоятельство, в значительной степени способствовавшее изоляции и отставанию психиатрии. Только сейчас эта тенденция активно пересматривается и заново продвигается объединение больниц общего профиля с психиатрическими лечебницами. Именно такой подход отстаивал Карри, не соглашаясь с мнением Хантера в 1790 году, когда добавил крыло для душевнобольных к больнице в Ливерпуле по модели манчестерской больницы, к которой в 1766 году присоединили лечебницу для психических больных. Интересно отметить, что, благодаря этому шагу, лечебницы для умалишенных стали приютами для умалишенных, и что только возврат к объединенным больницам в наши дни вернул также и название «психиатрическая больница».