Когда же началась новая волна казачьих выступлений, Боплан содействовал их подавлению своим личным участием. С небольшими перерывами[242] он находился в войсках коронного гетмана Ст. Конецпольского В 1637 г. он принимал участие в битвах с казаками Павлюка (Павла Михайловича), а в ноябре, уже будучи с 8 марта того же года придворным короля Владислава IV[243], — в битве под Кумейками[244], в которой казаки потерпели сокрушительное поражение, затем был свидетелем жестокой расправы над ними и сожжения Черкас. В трагическом для казачества 1638 году он боролся против Яцки Острянина и Дмитрия Гуни[245]. В августе 1638 г казаки капитулировали и потеряли даже те права, которыми пользовались до столь драматичных для них событий Реестровое казачество попало под команду польских шляхтичей, казачий атаман был сменен правительственным комиссаром, оседлые казаки потеряли наследственные земли, а нереестровые были обречены на неволю или бегство в Россию[246]. Поражение казаков было предопределено очевидным перевесом сил — численным преимуществом польского войска, наличием артиллерии, которой лишены были казацкие отряды, расколом в среде самого казачества реестровые казаки в подавляющей своей массе переходили на сторону польских властей. Поэтому даже отдельные победы, в том числе успешное взятие гетманом нереестровых казаков И. М. Сулимой в августе 1635 г только что возведенной Бопланом перед днепровским порогами крепости Кодак (и ее последующее разрушение), не оказали решающего воздействия на исход неравного противоборства[247].
По мнению венецианского нунция даже казацкие восстания были связаны с проблемой их черноморских походов. Так, 10 апреля 1638 г. нунций писал из Венеции, что поляки нанесли сокрушительное поражение казакам (Павлюку и Томиленко) с целью отвратить их от нападений и грабежей в османских землях[248].
Разумеется, казнь главарей казацкого движения[249] не привела к желаемому для турок результату. Ситуация осложнилась захватом Азова, совершенного «московскими» (донскими) и «украинскими» казаками. Теперь к запорожским казакам в походах на Константинополь присоединились и азовские. Последние производили столь же успешные налеты, что и запорожские. Так, в июне 1638 г. Константинополь покинули 60 суденышек-чаек (saiche) азовских казаков с награбленной на османской территории добычей[250]. Ущерб, нанесенный ими, был так велик, что стал предметом и другого сообщения в Рим[251]. Все усилия турецкого флота, — а к галерам были присоединены и бригантины[252], — разбивались об упорство запорожских и донских властителей Черного моря Жалобы на их набеги и урон, наносимый ими османским черноморским землям, не утихали в течение всего лета, осени и начала зимы 1638 г.[253].
После подавления казачьих движений Боплан снова возвращается к своей основной профессии в июле 1639 г он вместе с Конецпольским совершает путешествие по Днепру, оказавшееся столь существенным в его жизни, осматривает руины замка Кодака, которые, по выражению М. Грушевского, оскорбляли «достоинство» Речи Посполитой[254], и восстанавливает эту крепость, предназначенную содействовать выполнению главной задачи польских гетманов — закрыть дорогу в Запорожье, чтобы полностью подчинить себе казаков[255]. Что касается Боплана, то его участие в войнах Речи Посполитой против казачества сопровождалось колоссальной строительной деятельностью. К тому, что уже было упомянуто выше, следует добавить еще некоторые сведения. Так, между двумя периодами строительства в Кодаке Боплан в 1638 г. был занят сооружением войскового табора в Старце. Наконец, на протяжении 1635-1640 гг. он вместе с венецианцем Андреа дель Аква трудился в замке-резиденции Конецпольского в Подгорцах[256]. Однако его заслуги как крепостного инженера в Речи Посполитой не были официально признаны, он дослужился лишь до капитана артиллерии. Это воинское звание, согласно Перналю и Эссару он получил между 1637 и 1645 гг., хотя первое упоминание о Боплане как капитане относится к 1639 г.[257]. Последним военным предприятием в Речи Посполитой стало для него участие в походе бездарного фаворита и впоследствии преемника Конецпольского Николая Потоцкого на Муравский шлях зимой 1646/47 гг. Суровая зима не помогла польскому войску. Поход, подробно описанный Бопланом, окончился неудачей, а Боплан по неизвестным причинам был вынужден покинуть страну. Хотя, казалось бы, новая международная ориентация Речи Посполитой создавала благоприятные условия для службы французов.
242
Так, в 1635 г. Боплан был направлен в Пруссию для военных приготовлений к будущим битвам со Швецией, конкурентом Речи Посполитой на Балтике. Об этом факте его биографии упоминает Шарль д'Ожье в своем дневнике (
244
245
246
247
248
Litterae nunciorum apostolicorum. Vol. 5. № 2432. P. 275. 10. IV. 1638;
257