Описание Украины

О шляхетских вольностях знати. Польская знать равна в правах. Среди них нет высших[782], как во Франции, Германии, Италии, Испании и других [странах], где есть герцоги, маркизы, графы, бароны. У них [поляков] нет другого титула, кроме [титула] старосты (tarosta)[783], в руках которого находятся администрация и земли королевского домена, предоставленные королем знати. Земельные владения знати не являются ни фьефами, ни арьер-фьефами[784], так что бедный шляхтич ценится не меньше, чем другой, кто намного богаче его, но большим уважением у них пользуются занимающие коронные должности. Каждый дворянин, каким бы незнатным он ни был, надеется, что когда-то сможет стать сенатором по милости короля. Из-за этого они с юных лет изучают латинский язык, тем более что все их законы написаны на данном языке[785]. Кроме того, все они хотели бы получить какие-нибудь бенефиции из королевского домена, что поощряет их к добродетели, побуждает служить в войске, а при удобном случае совершать прекрасные и великодушные поступки, чтобы быть замеченными своим генералом и быть рекомендованными королю, который наградил бы их за это какой-то вакантной бенефицией. Сверх того, она [шляхта] свободна в выборе своего короля, как мы сказали выше. Король не имеет права заключать ни одного шляхтича за любое содеянное преступление, если после его совершения прошло 24 часа, за исключением оскорбления Его Величества. Так же никто из них не может быть заключен в тюрьму раньше, чем дело его будет рассмотрено и решено [в суде] и произнесен приговор, а сам подсудимый трижды вызван в суд[786]. Таким образом, [подсудимый] шляхтич волен приходить и уходить, ходатайствовать перед судьями [по своему делу] и даже присутствовать на допросе свидетелей, дающих показания против него, не опасаясь быть задержанным раньше окончания процесса. Так наказывают за убийство шляхтича другим шляхтичем. А после оглашения приговора он может поспешно укрыться в каком-либо монастыре, который довольно часто служит убежищем для преступников, не имеющих возможности спастись собственными силами. Знатные же люди насмехаются над правосудием и разъезжают по стране с довольно значительными силами, чтобы противостоять тем, кто начал против них процесс[787]. В приговоре обыкновенно провозглашается обезглавление и конфискация имущества, объявляется он во всеуслышание, трижды призывая [преступников] предстать перед судом в течение часа (но они не настолько наивны, чтобы добровольно сдаться в руки палача, зная, что осуждены на смерть). Поскольку они не являются в суд, то к приговору прибавляют инфамию[788], то есть разрешение каждому убить его [преступника] при встрече; в силу того же приговора каждый, кто будет есть и пить с ним, будет считаться причастным к данному преступлению. Если же противная сторона не чувствует себя достаточно сильной, она входит в соглашение с осужденным и за известную сумму денег признает себя удовлетворенною и прекращает все свои претензии[789]. После этого преступник может ходатайствовать перед королем о листе (грамоте) с помилованием, которое обходится ему в две или три тысячи ливров[790] и благодаря которому прощается его преступление, а инфамия отменяется, и он снова вступает во владение всем своим имуществом. Но если преступник слабее своего противника, то для спасения собственной жизни, он должен оставить отечество, а его имущество конфискуется в пользу короны. Это те [земли], которые называются бенефициями и которыми не может владеть король, отдавая их шляхте в пожизненное пользование. Но, как говорится, и преступления старятся; через несколько лет друзья его [осужденного] начинают хлопотать о примирении, а то [окажется, что] умрет представитель противной стороны, или же сердце его смягчится и он простит виновного, или случится что-то еще. После этого ему [преступнику] легко получить обратно свое имущество, если оно сколько-нибудь значительно.

Но среди военных все обстоит по-иному, так как они безотлагательно арестовываются за малейшие проступки; на них смотрят не как на дворян, а как на солдат, их предают военному суду, и приговор сразу же приводится в исполнение.

782

На польских этнических землях, где в период зрелого средневековья не существовало феодальной иерархии западноевропейского образца, шляхта действительно не знала деления на сюзеренов, вассалов, арьер-вассалов и т. д., что составляло основу титулярной системы в Западной Европе. Аналогичная формально равноправная структура шляхты существовала и на западноукраинских землях, где жили по нормам польского права. Но на Волыни, Поднепровье и в Восточной Подолии, которые входили в состав Великого княжества Литовского, особую группу среди высших феодальных прослоек составляли князья — наследники Рюриковичей и Гедиминовичей, в первой половине XVII в. представлявшие свыше 30 фамилий местных феодалов — землевладельцев. И хотя Люблинская уния 1569 г. формально уравняла в правах рядовую шляхту и князей, все же употребление княжеских титулов, как и вес княжеской прослойки в общественной жизни сохранились и в дальнейшем. — Н. Я.

783

Формально Боплан ошибается, оценивая должность старосты как титул. В соответствии с буквой закона, старосты были чиновниками, королевскими наместниками в судебно-административных округах на королевских землях, где осуществляли оборонные, судебные, фискальные и милицейские функции. На практике большинство должностей старост, которые давались пожизненно, сосредоточилось в руках узкого круга магнатов, нередко переходя по наследству к представителям одного и того же рода. Так, на Правобережной Украине Белоцерковское староство принадлежало кн. Константину Острожскому, а вскоре перешло его сыну Янушу, Корсунское староство с конца XVI в. находилось в руках Даниловичей, Житомирское длительное время принадлежало кн. Заславским и т. д. Широко практиковалась прижизненная передача старостами — отцами права на их должность сыновьям. Так, в 1638 г. кн. Константин Вишневецкий уступил право на Черкасское староство своему сыну Александру (Boniecki A. Poczet rodow w Wielkim Ksiestwie Litewskim w XV—XVI wieku. Warszawa, 1887. S. 371). На Украине, где сопротивление средней шляхты магнатам не было таким организованным и последовательным, как в других регионах Речи Посполитой, процветала практика сосредоточения в одних руках многих государственных должностей и староств. Например, упомянутый уже кн. Януш Острожский (1554—1620), кроме должности волынского воеводы (с 1585) и краковского каштеляна (с 1593), выполнял функции богуславского, белоцерковского, черкасского, каневского и владимирского старосты (Wolff. Kniaziowie. S. 357). Понятно, что при таком положении дел реальную власть на местах осуществляли слуги старост — подстаросты и бурграбии, в то время как для самих старост указанная должность была почетным приложением к имени (и, конечно, источником дохода), а не реальной обязанностью службы. Эта тенденция к росту «титулярности» звания старосты и отражена в ошибочном на первый взгляд утверждении Боплана. — Н. Я.

784

Фьеф, арьер-фьеф — то же самое, что феод, арьер-феод. Феодом в Западной Европе в период средневековья называлось земельное пожалование, предоставляемое сеньором своему вассалу в наследственное владение при условии выполнения феодальных служб: военной, придворной и т. п. Земля, переданная вассалами на тех же условиях своим вассалам, называлась арьер-феодом. Ряд подчиненных друг другу носителей прав собственности на одну и ту же земельную единицу составлял своеобразную «феодальную лесенку», которая стала основой титулярной системы. Противоположностью феода был аллод — безусловное землевладение, не отягченное феодальными повинностями, которое составляло индивидуально-семейную собственность с неограниченным правом распоряжения, отчуждения, наследования и др. Аллодиальное шляхетское землевладение в Польше стало доминирующим уже в конце XIV в. Факт его существования, по мнению С. Кутшебы, впервые зафиксирован в Кошицком привилее 1374 г. (Kutrzeba S. Historia ustroju Polski w zarysie. Lwow, 1914. T. 1. S. 24.). В Галиции и Западной Подолии феоды, предоставленные до 1504 г., были признаны безусловной собственностью шляхты на коронационном сейме Стефана Батория в 1576 г. (Volumina legum. T. 2. S. 164). На украинских землях Великого княжества Литовского процесс освобождения шляхетских земельных усадеб от обязанностей феодальных служб в пользу великого князя завершился в 1569 г. в соответствии с актом Люблинской унии, который ликвидировал специальный раздел Литовского Статута «Об обороне земской» (Volumina legum. T. 2. S. 164). До этого аналогом западноевропейского феода с определенной долей условности можно считать так называемую выслугу — землевладение, которое давалось боярину великим князем при условии выполнения военной службы и других повинностей сначала как бенефиции, т. е. пожизненно, или на определенный срок, позднее — с правом передачи в наследство. Рудименты условного землевладения во времена Боплана сохранились в виде боярских ленов. — Н. Я.

785

Боплан несколько преувеличивает. Исключительно латино-язычная практика публично-правового быта в Польше была нарушена уже в 1543 г. с введением закона о разрешении пользоваться в судебно-административных актах польским языком наравне с латынью (Volumina legum. T. 1. S. 285). Правда, в практике судопроизводства этот закон не прижился, а судебные книги коронных и западноукраинских воеводств и в дальнейшем велись на латинском языке. Но в правительственной документации (сеймовых решениях, универсалах и т. п.) с середины XVI в. употреблялся польский язык (ср. Volumina legum. T. 2, 3). Что касается правобережных украинских земель, то здесь, в соответствии с местным кодексом права — Литовским статутом 1566 г. деловым языком признавалась исключительно «руськая мова» (то есть «книжный» староукраинский и старобелорусский языки). Вместе с тем постепенное втягивание украинского населения в сферу социально-экономических отношений Польского государства вело к расширению применения польского и латинского языков в различных сферах общественной жизни (подробнее об этом см.: Яковенко Н. Н. О языковом составе городских и земских книг Правобережной Украины на протяжении XVII в. // Историографические и источниковедческие проблемы отечественной истории. Сб. науч. трудов. — Днепропетровск, 1983. С. 64-72). — Н. Я.

786

...трижды вызван в суд... — Здесь неточность: в суд не следовало, как пишет Боплан, а можно было вызывать трижды, если не имелись в виду дела, в отношении которых практика судопроизводства допускала только один вызов-«позов». После неявки на судебное заседание ответчик автоматически проигрывал дело. — Н. Я.

787

Нарисованная Бопланом картина судопроизводства довольно приблизительна и не лишена ряда неточностей. Объем компетенции разных судов и ход судебной процедуры в судах различных инстанций во времена Боплана был регламентирован Статутом 1611 г. — «Сокращенной судебной процедурой» (Volumina legum. Т. 3. S. 35-43). Старопольское судопроизводство широко освещено в работах: Piekosinski F. Sadownictwo w Polsce wiekow srednich // Rozprawy Akademii Umiejetnosci / Wydzial historyczno-filozoficzny. Krakow. 1898. T. 35. S. 353, 386; Kutrzeba S. Sady ziemskie i grodzkie w wiekach srednich // Rozprawy... — Krakow, 1901. T. 40. S. 75-411; Krakow, 1902. T. 42. S. 139-386; Rafacz J. Dawny process polski. Warszawa, 1925; Balzer O. Przewod sadowy polski w zarysie. Lwow. 1935. — H. Я.

788

Инфамия (от лат. infamia — бесчестье) — лишение шляхетской чести, которым сопровождался приговор о баниции — лишении гражданских прав и государственной защиты за совершение особо тяжких преступлений. — Н. Я.

789

...все свои претензии — Боплан имеет в виду годовщину — определенную законом сумму денег, которую убийца выплачивает в пользу родственников убитого. Под разными названиями известна в правовых актах древних славян и германцев; как эквивалент кровной мести зафиксирована в «Русской правде» (Зимин А. А. Правда русская. М., 1999. С. 366). — Н. Я.

790

В данном случае французским термином ливр Боплан, несомненно, обозначает польский «грош». К каким именно находившимся в обращении до 1667 г. ливрам — тернейским или парижским, которые стоили на Е дороже первых Боплан приравнивал грош, неясно (Pernal-Essar. P. 156. Note 373).