Отдаваясь меланхолии, они предпочитают заниматься мизантропией. Интроверты по Юнгу, они плоды великого дерева скорби и гениальности. Достоевский, Эдгар По, Ницше, Шопенгауэр, Чоран… да стоит перечислять их всех? Однажды друг мой спросил у меня: «как умереть красиво?». Я не стал спрашивать, что подразумевает он под понятием «красивая смерть», ровно потому, что сам знал уже ответ на это. Я много думал, крайне много, я очень депрессивный человек, злоупотребляющий опиумом, и ответил ему: «умереть неожиданно». Он взглянул на меня странным взглядом, который прямо говорил: я тебя не понял. Да буду ли я когда-то понять вообще? Красивая смерть – неожиданная. Она, как снаряд великой войны у вас под порогом, как гром, который катится по небу в обычный солнечный день, и как контрольная по математике. Представьте: вы живёте себе, справляетесь а-ля стоик со всеми невзгодами… так вас видят другие. На самом деле душа умирает раньше тела, и вы уже труп. Давно труп, которого уже коснулось тленье. Не подавая виду, вы продолжаете жизнь, пытаясь быть весёлым, но никогда не смешным! Это важно. Поддерживаете диалоги, любите своих друзей, и тут вы, в один прекрасный день умираете! Причина? Какая причина? Без записок, объяснений. Это агноститично для вас, непостижимо, а если вы поняли меня – то вы уже мой друг. Впервые я это увидел в романе Лондона, его великий и мой любимый «Мартин Иден», где Брисседент, хороший друг умер совсем неожиданно, после публикации его труда в одном журнале. Как я был поражён! Потом я часто встречал такое в романах, но такой силы удара мне роман ещё не приносил. А смерть Мартина Идена? Это как раз то, о чём я говорю! Загнанных лошадей не пристреливают, они сами прокусывают себе артерии. Такова природа вещей. Это наша bellum omnium contra omnes, война против всех. Мы все в здесь Вертеры.
Мой конь. Прощай. Скачи в закат, а я пойду к реке. Пускай оно возьмёт меня наконец. Пускай я встречу смерть.
Метценгерштейн взглянул на меня, но не ступил не шагу с места. Я припал к нему лицом и заплакал. Потом я похлопал его по бедру, как всегда, когда хотел задобрить своего коня, и пошёл прочь. Река стремительно набирала глубину, и в один миг я не почувствовал под собой земли. Одежда моя тянула меня ко дну, воздуха в лёгких не осталось, и я чувствовал, как вода набирается в них. Появилась ли у меня жажда жизни? Нет.
Открыл глаза я на берегу. Как?.. ну почему, почему, ПОЧЕМУ я снова здесь? Это был не берег, кажется, я ошибся в расчётах. Я лежал под деревом, и, кажется, выслеживал зверя, который не давал мне жизни. Это чудовище, которое погубило меня. У меня в руках карабин, и я выхожу по его следам. Нет, это не какой-то там вервольф, куда хуже…
Устав медленно идти по столетнему лесу, я стал бежать. Следы мне чётко вырисовывались, и, наконец, я встретил кошмар своей жизни. И я готов был его убить, но!..
Какой был мой ужас, когда я увидел, что передо мною, в пяти шагах от меня, на меня смотрит одноглазый чёрный кот. Чёрный кот, словно какой-то лесной дух… но он не боялся меня, да и мне нечего было боятся. Я смотрел на него, на его единственный глаз, и тут же вскинул карабин. Вставив патрон в патронник (о, как я раньше этого не сделал?), я прицелился. Кот, кажется, и не думал убегать, наоборот, словно испытывая мои нервы, он смотрел на меня наглым взглядом. Наглым, - говорю я. На самом деле в мире не было более милого кота, чем это создание. Это был ангел среди котов. Это был… мой кошмар. Мой опиумный зверь, которого я должен был убить. Мой разум, одурманенный маком, во сне, просил убить его. УБИТЬ.
Руки мои задрожали, но я, сделав сверхчеловеческие усилия, нажал на курок…
Пороховая дымка, эта дурманящая пелена, некоторое время весела в воздухе, подобно табачному дыму, но потом развеялась… на месте кота я увидел... котёнка. Мёртвого котёнка. Как я хотел, чтобы ружьё дало осечку, или я промазал. Как хотелось, чтобы это был мираж, но! Котёнок мёртв, и единственный глаз смотрел на меня прискорбным взглядом. Я упал на колени и… расхохотался! О, какая истерика напала на меня! Какие слёзы бежали у меня по щекам…
Обняв мёртвое тело кота, я поцеловал его, продолжая хохотать. Потом я успокоился. Рука моя резко выхватила нож, и он, с невероятной быстротой и уверенностью, прошёл по моей же команде в мою грудь. Охотничий нож пробил моё сердце, после чего я и сам, с полным серьёзности лицом, пал рядом с чёрным котёнком. Кровь наша, полна меланхолии, смешалась с землёй, и взор наш был обращён к небу.
Как жаль мне было котёнка по пробуждению. Как жаль! После этого я стал завсегдатаем курильни, я курил опиум постоянно, в надежде, что в очередном сне я увижу его, милого чёрного котёнка. Стоит ли говорить, что через полгода посещения курильни я бросил эти тщетные попытки, и друзья мои, которые так любили мою компанию, нашли меня мёртвым, с ножом в груди. Красивая смерть, где-то это уже было…