- Да, он неплохо натаскал Поттера, - с неохотой заметил тот, нахмурив мохнатые брови.
- Не факт, что на него не зацеплено Следящее, - вмешался Руквуд и тут же снова закашлялся, прижав платок ко рту: Азкабан подарил ему туберкулез.
- Уми! – позвал МакНейр. Рядом возник маленький сморщенный эльф. - Я проверил. Если и было, то стащило аппарацией. Принеси зелье мистера Руквуда, Уми!
Домовик сжался и затрясся.
- Что еще? – хозяин посмотрел на несчастное создание так, что то, зажмурившись, начало биться об стену.
- Плохой Уми, плохой! - причитал эльф.
- Что такое? – досадливо спросил МакНейр.
- Последний флакон испортился, Уми выбросил его неделю назад, когда убирался в лаборатории!
Повисло молчание.
- Тебе нравится биться головой о стену? – глаза МакНейра заблестели. - Можешь продолжить это занятие до…
- Не стоит, Уолден. Пусть достанет ингредиенты. Я сам справлюсь, - Августус тяжело поднялся с дивана, держась за спину. - Проверим, помню ли я дядюшкины уроки.
МакНейр кивнул и махнул рукой эльфу. Руквуд скрылся за массивной дверью гостиной.
- А теперь, Люц, мне нужно кое-что знать. С чего вдруг такая рискованная и непродуманная инициатива? – проговорил МакНейр, вертя в руках дымящуюся сигару. - Замахнулся на задание для самых верных! Барти, конечно, мертв, но…
- Не волнуйся, Уолден, - прервал Малфой, - я не собираюсь занимать чье-то место и уж тем более, твоей роли я играть не хочу. Много чести.
- Да ну? – казалось, мужчина удивлен. - Я тут подумал немного… Через пару недель твой сын удостоится чести стать одним из членов Ближнего Круга. Одним из нас. Уж не хочешь ли ты как-то помешать церемонии?
В серых глазах Люциуса ничего не отразилось, но для МакНейра это не было достаточным оправданием. Голос Малфоя был полон кислоты:
- Действительно, думал ты недолго. Иначе бы понял, сколь твои обвинения смешны. Каким образом это может отсрочить Посвящение?
- Именно эта глупость и навела меня на мысль о слепой родительской любви. Вы с Нарси трясетесь над своим сыночком.
- Мою жену зовут Нарцисса, если ты помнишь, - в голосе Люциуса появилось раздражение.
- Ой-ой-ой, какие мы ревнивые! Боишься? Бойся! Придет время, и Лорд узнает о предателях и трусах! И тогда он примерно накажет их, а потом убьет. Куда же денутся их красавицы-жены, их богатство, артефакты?
- Мне нечего бояться, МакНейр. Когда-то ты был старше и опытнее, был на равных по чести и славе семьи. Теперь все иначе.
- Твоя репутация подорвана, а я всегда был самым верным соратником Повелителя! - рявкнул тот; он всегда быстро раздражался, напоминая этим Беллатрикс.
- Поттер в подвале твоего мэнора, но пойман не твоими руками. Я лично готовил операцию, я лично доставил его сюда, - Малфой язвительно улыбнулся. - И если тебе мой план показался глупым и непродуманным, это только твои проблемы.
Люциус развернулся и, постукивая тростью, направился в сторону комнат, где жили дети.
- Пошел облизывать своего щенка! Я еще выведу тебя на чистую воду, ублюдок, - пробормотал МакНейр в пространство.
***
- Здесь таких заклинаний нет, - Драко был бледнее обычного и держал в руках толстый домашний справочник по колдомедицине.
Тимоти сидел рядом с отцом и крепко сжимал его руку.
- Даже воду пить не может, тошнит сразу.
Оба говорили тихо. Кэмерон Эйвери спал на диване, возле него стояло ведро, его лоб блестел от пота, но дыхание стало ровным.
Люциус покачал головой.
- Я имею лишь самые общие представления о медицине.
- У него жар, - проговорил Тим. - Что с ним случилось?
- Он упал, - описал Люциус, - в обморок, но быстро очнулся. Его стало ломать, но он смог аппарировать с помощью Крэбба.
Тимоти кивнул и встревожено уставился на отца, Драко продолжил листать бесполезный справочник.
- Нашел что-нибудь? – мягко спросил старший Малфой.
- Да, - тот кивнул, - то, что угодило в мистера Крэбба. Это Glacio, что-то вроде заморозки организма - мощная простуда. Коварная штука.
- Можно что-нибудь сделать?
- Лечить простуду, - с иронией сообщил юноша, нервно теребя пальцами страницы. - Больше ничего.
- Перечным зельем?
- В этом все коварство. По-магловски, - Драко сцепил руки в замок, чтобы унять дрожь. - В нем есть винный камень, а это противопоказано при магической простуде.
Повисло молчание.
- А где, кстати, сам мистер Крэбб? - спросил Драко, хотя это его не интересовало.
- Возле кухонного камина, он самый жаркий. С ним Винсент, - тихо сказал Люциус.
Драко недоверчиво уставился на отца. Он теперь часто смотрел волком.
Люциус направился к себе, где ждала холодная постель в непрогретой комнате и еще не начатое письмо, способное изменить многое.
Драко, похлопав Тимоти по плечу, вышел на старую веранду, а оттуда - в сад. Дорожка с пробивающейся между гравием травой вела к озеру, но юноша свернул в сторону, к беседке.
Беседку в саду МакНейра давно не ремонтировали: несколько досок пола прогнили от влаги, и одна проломилась под ногой Винса, краска облупилась, беседка поросла вьюном так сильно, что казалась шалашом. Там было лучше, чем в мэноре.
Дойдя до беседки, Драко оглянулся и привалился лбом к влажному дереву, сжал зубы, стараясь успокоиться.
Чего хотел добиться отец этой непродуманной попыткой похищения? Слишком быстро, слишком неожиданно, слишком просто. Слишком отчаянно, так непохоже на отца. Куда делось его хладнокровие, почему он так судорожно пытается закончить войну? Быть может, надвигается что-то важное?
Или же все дело только в том, чтобы вернуть уважение Лорда и обеспечить ему, Драко, место в этом новом мире?
Юноша облизнул пересохшие губы. Может быть, отец хотел предать Лорда и получить гарантию защиты Дамблдора взамен Поттера? Тогда в случае провала будут долгие пытки. Слишком большой риск. Ведь может пострадать мать!
Отец, что ты задумал?
***
Вокруг были мокрые сырые стены. Капельки стекали по ним вниз: одна, вторая, третья… сто восемнадцатая. Они спешили обогнать соседей, впитаться в твердую землю.
Он очнулся здесь, несколько часов назад. Вокруг была тишина, только дыхание и биение сердца звучали в темноте, изредка где-то пробегала крыса или мышь.
Пот выступил по всему телу, начал остывать и, в конце концов, Гарри замерз и свернулся в клубок, пытаясь согреться. Мокрая одежда была еще не самой большой неприятностью. Ею была голова. Из всего того, что Гарри испытал, сравниться с этой болью могла только боль от вторжения в сознание Волдеморта. Тогда шрам жгло, тошнило, все разлеталось на кусочки, качалось и болело. Теперь внутри черепа пульсировало, расползалось, беззастенчиво причиняло страдания. Постепенно боль успокоилась, сошла на нет. Болело тело, но это были следы падений, следствие сна на земляном полу, затхлого воздуха.
Палочки не было. В место, где он сидел, не попадали даже мыши. Огромная, практически герметичная камера, только вентиляционное отверстие в стене, под самым потолком – не достать. Сюда мог вместиться целый отряд.