Волдеморт, его торжествующая ухмылка, он заметил Гарри, он знал, что в итоге все будет так, как ему хотелось. А ведь все могло сложиться иначе. Ведь могло, правда? В ушах звенело этим «могло», но надежда умерла целую вечность назад.
С ней умер тот Гарри, гриффиндорец, добрый, бескорыстный, любящий. Человек, занявший его место, хотел рассказать, бросить правду в лицо, поделиться болью, душащей изнутри, влить в глотку ту отраву, которой дышал с тех пор, как узнал. Он не будет одинок в этом знании. Не он один будет страдать.
Дамблдор говорил, что иногда знание - лучшее оружие. Теперь Гарри знал и сам, что некоторые знания способны убить человека как медленный яд, день за днем, капля за каплей высосать его вкус к жизни.
Он перестал бояться за свою жизнь, он уже отдал ее без права на возврат. Это было так… легко. Спокойно. Он знал, что еще легче станет, когда он наконец поделится роковым знанием с тем, кто начал эту войну.
- Гарри Поттер, - поклонился Лорд, - наконец-то мы сможем сделать все без спешки.
- Верно, - тихо согласился Поттер.
Спокойный тон страшно разозлил Волдеморта. Он прищурил красные глаза и насмешливо повел палочкой, продолжая светскую беседу так, словно вокруг была гостиная, а не поле боя.
- У тебя снова в запасе чья-то смерть? – прошипел он. - Надеюсь, ты все-таки не сбежишь на сей раз?
- Обещаю, - серьезно кивнул Гарри. - Взамен прошу разрешения кое-что рассказать.
Только сейчас Том заметил, как тот изможден. Интересно, из-за чего? Был ранен? Отбивался вместе со всеми, благородный гриффиндорец?
- Где же ваш защитник Дамблдор? - вспомнил Том, что не нашел директора на поле битвы.
- Там же, где и Северус Снейп, полагаю, - легко ответил юноша, встретившись с ним взглядом.
Это было нагло и… странно. Снейп не появлялся, Лорд был зол, но надеялся, что тот просто защищает своих любимых змеят от разъяренной толпы грязнокровок и магглолюбцев, пока Дамблдор им потворствует. Он должен был посмотреть сам, показав свою силу и могущество этому щенку, сломив его волю к сопротивлению.
Но его ждало совсем не то.
Гарри зажмурился и почувствовал чужое и одновременно уже ставшее привычным сознание. Если подумать, сознание единственного оставшегося родного человека - сознание-то как раз могло еще быть человеческим. Он вспомнил все, что видел в чаще Думосбора, вспомнил свое разочарование, свой ужас и свою боль… и открыл все двери, выпустив наружу прошлое.
По молчанию он понял, что Том видит то, что видит он сам.
- Дореа? - глухой голос едва пробивался через ткань воспоминаний. Он был слышим только им двоим – потому что был мыслью, куда быстрее и куда честнее речи. - Почему ты ушла? Куда ты скрылась?
- Вот твой ответ, - прошелестела мысль Гарри, и темные глаза ребенка сказали Тому правду раньше, чем голос Дореа.
- Нет, нет… Ты не могла не сказать! – прошептал голос, уже не глухой, уже человеческий. Полный боли голос мужчины – не бессмертного демона.
Но и это было не все. Имя мужа Дореа Блэк подсказало Тому, что он увидит потом.
- Нет! – догадался голос. - Убери, не надо!
В реальности сквозь нечеловеческие черты проступало другое лицо, преломляясь и крича. Оставшийся кусок души вспоминал, что были и другие, что душа была цельной и даже умела любить, и это знание причиняло нестерпимую боль тому, кто звал себя безжалостным лордом Волдемортом.
- А я! Что пришлось вынести мне из-за тебя! – закричал Гарри в ответ, давясь слезами. - Смотри! Смотри, чего ты лишил нас обоих!
Безжалостно ударялись об оголенное сознание волны воспоминаний, неся свою и чужую боль. Потоки смешались, и теперь уже Лорд вспоминал, а Гарри наблюдал. О, Том всегда любил получать отчеты по важным заданиям прямо из головы исполнителей.
Как в насмешку, безмятежная, тихая ночь – и вот слышны шаги и шепот предателя. «Они здесь. Я снял чары». Он шпион, он подослан по приказу Лорда, но Лорда здесь нет. Издалека он мстит Чарлусу Поттеру, лучшему агенту Дамблдора, не подозревая, чем обернется эта месть.
Необходимые чары наложены группой Пожирателей – не самых близких, лишь исполнительных. Огонь разгорается внутри, беснуется Адское Пламя, ограниченное куполом – оттуда нет возврата.
И окно – окно, в котором на какой-то миг показывается напуганное лицо Дореа Блэк-Поттер. Она, к счастью, никогда не узнает, чья рука даровала ей мучительную смерть. Теперь Гарри видел, что…
- Я не хотел, я не знал!!! – надрывался голос Тома, бил по сердцу, плакал, звал.
Ему никто не отзывался.
Воспоминания серебристыми нитями протягивались между ними. Гарри вспоминал то, что видел о родителях, то, что слышал. Мол, вот что осталось от твоего сына и невестки, посмотри, какими они были - и могли бы быть такими же для нас с тобой! Гордая счастливая пара – сколько счастья им определено? Год? Два?
Контакт их приобрел такую глубину и силу, что Гарри не знал, что здесь было от него, а что - от Тома. В тот момент они были неделимы. И Волдеморт чувствовал все то, что чувствовал Гарри, и сам вспоминал, каково это - чувствовать. Том хорошо знал руку, перерезающую жизни.
Гарри решил. Его сознание потянулось к воспоминаниям Волдеморта, решительно отделяя нужное.
Теплая августовская ночь – его день рождения. Приближается дверь – за ней смерть. Ненавидимая, неотступная, воплощенная в ребенке, но оттого не менее опасная. Он шел, не испытывая сомнений, и ни разу не задумался, ни разу не замешкался!
- Это твои воспоминания! – отчаянно закричал Гарри, чувствуя, как долго сдерживаемые слезы ручьями бегут по щекам, но не видя ничего, кроме воспоминаний. - Смотри, как от твоей руки падает твой сын! Твоя семья! Смотри!
Мужчина – такой решительный, такой сильный! Как мог он не увидеть сходства, не найти в нем волевую упрямую Дореа? То, что он пустил в него, не было смертельным, тогда почему же он погиб? (Потому что отдал свою жизнь за мою, - подсказала память Гарри). И женщина, мать, любящая, отважная, не отступившая, хотя могла бы выжить. Как легко он лишил ее жизни, словно походя сорвал цветок.
Он не радуется тому, что его внук имеет настоящую семью – для них обоих это такое важное понятие! Он не знает. Он сам уничтожает ее без тени сожаления. Это надобность, холодный расчет.
Поток воспоминаний прервался, снова отделив их друг от друга. Реальность втолкнула в легкие морозный воздух, напоминая о том, что уже ничего не исправить.
Лорд Волдеморт не изменился. Это лишь воспоминания наложили отпечаток боли, человеческой боли. Он тяжело дышал, уставившись на того, кто должен был быть учеником, а не соперником. Отчаяние – уже нечеловеческое, оттого только более сильное.
- Скажи мне, Том, – шепотом просил Гарри, - почему ты не искал ее? Почему лишил сына и внука семьи? За что? Почему я не могу назвать тебя дедом? Я… если бы я только знал… Мне все равно, понимаешь? Мне нужен был только кто-то родной, чтобы он любил меня. Почему ты не сделал этого? Клянусь, если бы ты рассказал, я бы принял твою сторону. Я стал бы твоим учеником, мне плевать! – слезы текли ручьем, голос срывался. - Я только хотел иметь семью! Неужели так много?! Ты мог дать мне ее, дать ее нам!