- Нет.
- А где Дафна?
- Спит, наверное. А ты что тут делаешь?
- Вышла прогуляться. Холодно что-то.
В голосе звучала какая-то скрытая нотка. Но Драко не хотел ее понять, хотя и мог. Вместо этого он достал палочку.
- Calore Suffusus, - мантия на Трэйси всколыхнулась, и девушка улыбнулась.
- Спасибо.
- Не за что.
Он был чудесен в этот момент. Трэйси задержала дыхание, чтобы не спугнуть очарование. Ветер трепал отросшие волосы Драко, взгляд его был тверд и устремлен вперед. Казалось, он плыл по течению медленной реки, смотрел в небо и мог так смотреть много-много времени, а может даже целую жизнь.
Он был один, всегда один. Слизеринцы знали это лучше других. И особенно хорошо это знали Крэбб и Гойл, которые были рядом, но – далеко. Трэйси пришла сюда, она знала, что в самом безлюдном и тихом месте найдет Драко.
Была в этом красота – холодная и пронизывающая, как осенний ветер, твердая, как сталь. Была в этом грусть – кто бы ни любил его, кто бы ни жил им, он все равно будет один. Была в этом маленькая злая радость – значит, и Дафне не быть частью того мира, в котором живет Драко, никогда.
- Кое-что общее, значит, теперь есть, - прошептал Драко словно бы самому себе. - Вот как выпутывался… Сильно, конечно.
Трэйси недоуменно подняла брови.
- Ты о чем это?
Малфой резко вынырнул из своих мыслей.
- Ерунда. Не бери в голову.
- Ты, как всегда, одна сплошная тайна, - Дэвис поникла.
- Неправда, - он улыбнулся. - Просто лучше промолчать, чем сказать глупость, так?
Прав, как всегда прав. Сам по себе. Неужели Дафна сможет растопить в нем этот лед?
========== Дом Блэков ==========
Полцарства за билет
оплачено сполна
Из тысячи дорог я выбираю эту
Би-2 «Держаться за воздух»
Гарри, прикрыв глаза, лежал на кровати Сириуса, стараясь прислушиваться к новым ощущениям. Он все еще приходил в себя после всех тех магических фокусов, которые вытворил. Новые силы так и текли в руки, все становилось легким как никогда, может быть потому, что было ненужным, мешало идти к цели. Он чувствовал себя другим человеком - сильным, грозным, способным отомстить каждому обидчику… и одновременно усталым, разбитым, отрешенным и одиноким.
А еще Гарри чувствовал себя параноиком. Он постоянно ощущал какие-то странные оттенки эмоций и голоса, и мог бы поклясться, что ничего из этого ему не принадлежало. Никаких конкретных фраз или слов он не слышал, но общий шум и легкий гул жить мешали. Это началось после кладбища и до сих пор прекращалось только во сне.
Он вздохнул, в сотый раз пытаясь аппарировать хотя бы на несколько шагов. Не хотелось признавать, что Малфой был прав, когда говорил, что если Гарри как следует не разозлить, он абсолютное магическое ничтожество. Напрягшись, он попытался перенестись в комнату Сириуса. В голове заворочалось что-то тяжелое, и Гарри отступил, не желая это тревожить. Всякий раз, когда он пытался сотворить что-то сильнее бытовой магии, оно начинало шевелиться, вызывая тупую головную боль, а вместе с ней приходили раздражение, нежеланные мысли и воспоминания.
Он вдруг вспомнил, как после битвы в Министерстве они сидели в этом доме – последняя ночь вместе, и Гарри отправлялся к Дурслям; орденцы оставили их одних. Странно было понимать, что они, взрослые маги, впервые ничем не могут помочь. Гарри вспоминал их беспомощные и виноватые взгляды, и ясность душила его своими руками в стерильных перчатках.
Они знали, КТО вынудил детей идти в битву со взрослыми Пожирателями, бежать из Хогвартса, справляться с кентаврами, Амбридж. Они сами, взрослые глупые люди, которые так любят и лелеют свои «взрослые» секреты, не понимая, что это уже не только их тайны.
Среди них, среди бинтов и гипса, серых лиц и подавленности стояла бутылка огневиски – как извинение, как жалость, как подпись в беспомощности, как предложение залить горе, которое иначе не пережить? Свое горе, взрослое горе. И когда совсем невмоготу стало глотать горечь и молчать, заговорила заплетающимся языком Гермиона.
- Он знал, он все знал! Дамблдор! Он мог бы что-то придумать, но позволил это! Величайший светлый маг современности… - она была зла, и ярость ее набирала обороты, - Что за цели он преследует?! Как… как он может?! Как он смеет распоряжаться жизнями?! Он знал, он мог и все равно ничего не сделал!
Тогда это казалось бредом. А теперь, в опустевшем доме, на холодном ветру – имело больше смысла, чем когда-либо.
Взрослые собирались, обсуждали стратегии. Гарри казалось, что они толком не знают, что делать. Множество предложений, спотыкающихся о деньги или влияние, которого не было и быть не могло. Вскоре он заметил, что к его разочарованному взгляду присоединились еще несколько. Гермиона, поджав губы, покачала головой. Им никто не давал разрешения официально, просто однажды твердой походкой туда зашел Гарри и занял место Сириуса. За ним пришли все остальные. Их никто не посмел выгнать. Скоро стало понятно, что по факту не делается почти ничего, кроме агентурной работы и сбора новостей.
Рон опускал глаза, словно стыдился, Джинни недобро щурилась.
- Ничего не делают, - цедила она уже в который раз.
- А что они могут? Подкуп и страх уже сделали свое дело! – бросал Рон.
- Он прав, - Грейнджер поднимала голову и тяжелым взглядом, так непохожим на нее, осматривала друзей. - У нас нет широкой спонсорской помощи.
- Малфоев нет, - язвительно кидала Джинни.
- Именно так, - кивала Гермиона. - Да и влияния в высших инстанциях Министерства – ноль. В Ордене много людей, но это – рядовые сотрудники. Высокие чиновники прогибаются, низшие – бунтуют. Всегда так, - заканчивала она.
Когда приходил Дамблдор, ситуация едва ли становилась лучше. Он подтверждал очередные плохие новости, медленную капитуляцию Испании под стерильной иголкой вмешательства Темного Ордена, планы по взятию Англии сначала блокадой окружающих стран, затем большой кровью, измором и страхом.
Гарри приглядывался к ним по-новому. К тем, кого прежде считал сильными, опытными, чьей помощи ждал и не дожидался вот уже в который раз. Что он видел? Кого он видел?
Бледную осунувшуюся Тонкс, все еще плохо себя чувствующую после «отравленного шипа». Кингсли, всегда бесшумной горой стоявшего в отдалении, сложив на груди ручищи. МакГонагалл, качавшую головой, словно она с трудом принимала все это. Гестия Джонс хмурилась, резким голосом вмешиваясь в бормотание прочих. Гарри видел Моуди, ворчавшего и предлагающего действовать пробивными методами. Артур Уизли почти все время пропадал в Министерстве, Молли суетилась и ссорилась с Моуди, Фред и Джордж не появлялись с того самого дня, как нашли Гарри у дверей магазинчика и доставили в Дом Блэков.
Особенно часто Гарри видел среди меняющегося состава собиравшихся Люпина с его извечной грустью и виной вселенского масштаба, ставшего еще более обеспокоенным и мягким, как воск, постоянно находящийся в опасной близости с печкой. Он твердил Дамблдору и остальным об оборотнях, лесных общинах, но директор откладывал это тихим, но твердым «Рано».