Воины на гобелене тем временем заключили перемирие и, подшучивая друг над другом, отправились пить чай на портрет пожилой волшебницы, которая радушно встретила их, предложив яблок с соседнего натюрморта.
- Привет, Гарри, – она кивнула Поттеру и отправилась за стеллажи.
- От Фреда и Джорджа ничего не слышно? – спросил он.
- Они в магазине, - коротко ответила девушка. - От покупателей отбоя нет, - она охнула за стеллажами. - Радость на сегодняшнем рынке – востребованный продукт.
- Скрасьте ваши последние часы радужным фейерверком от Уизли, - хмыкнул Поттер, не отрываясь от книги.
Грейнджер вышла из-за стеллажа, держа под мышкой очень толстую книгу и укоризненно взглянуда на Гарри.
- Это лучше, чем видеть то, как без всякого толку мечется Орден, - твердо сказала она, забираясь в пыльное кресло.
- Они на меня все смотрят так, как будто я должен сейчас закатиться в трансе, как Трелони, и выдать новое пророчество, - Гарри сделал безумные глаза.
- Им тяжело. Ситуация почти безвыходная, они парализованы, - попыталась оправдать Орден девушка, - но давай не будем об этом! Ты видел Фреда и Джорджа, как они там? Не изменились?
- Не очень. И хорошо. Лишь бы навсегда осталось такое вечное детство. Пусть кто-то проживет его за меня, - Поттер улыбнулся и посветлел лицом.
- Ты боишься, что деньги…
- Нет, Гермиона, - отрезал он. - В семье Уизли кто-то уже должен начать думать о деньгах.
Перечитав страницу еще раз, он понял, что не может сосредоточиться, и раздраженно поморщился. Внезапная резкость собственного тона его не смутила.
У него были дела поважнее. В книге было написано то, что важнее всех этих разговоров.
- Гарри… Что с тобой?
- Со мной все в порядке. Я просто читаю. И просто говорю то, что думаю.
- Ты же так никогда не считал! – судя по голосу, Гермиона уже не думала о чтении.
- Я просто всегда молчал. Фред и Джордж в семье Уизли самые надежные люди. Молли и Артур заслужили спокойную старость.
- Гарри Поттер, что с тобой стряслось? – он поднял глаза и посмотрел на встревоженную подругу.
- Со мной стряслось столько всего, Гермиона, что и не упомнить. Начнем с моего рождения… - язвительно выдал он.
- Прекрати, я серьезно! Твои перепады…
- А я как будто шучу! - буркнул он и уткнулся в книгу.
«Медленные яды – самая изощренная пытка, какую только смогли придумать маги. Алхимики и зельевары составляли трактаты по зельям, описывая точное время обреченной жизни и секундные изменения в лице отравленного. Самым жестоким и самым страшным в этой области до сих пор считается Слеза Аллаха», - пытался вникнуть в строчки он.
- Гарри, – жалобный голос подруги снова вырвал его из сосредоточенности. - Пожалуйста, перестань злиться.
Вздохнув, он попытался запереть бунтующую злость внутри. На секунду показалось, что она стихла, как вдруг внутри что-то хлопнуло, и все голоса стали громче, а один – особенно. И он звал, волей-неволей пришлось прислушаться. Гарри открыл глаза.
Лицо Гермионы стало расплываться.
Когда через несколько томительных секунд он понял, ЧТО сделал, то сразу же вынырнул из воспоминаний детства подруги, где она игрушечными инструментами лечила игрушкам зубы и тайком читала книги по медицине, ничего не понимая. Гермиона удивленно смотрела на него, морщась.
- Что-то голова разболелась. Ты так на меня посмотрел, как будто от твоего взгляда, - улыбнулась она.
- Не знаю, - потерянно отозвался он. - Сильно болит?
- Некомфортно, - ответила Грейнджер. - Лучше бы выпить зелье. Я почему-то вспомнила детство. Ума не приложу, с чего вдруг…
- У миссис Уизли, кажется, было обезболивающее, - ответил он, отводя взгляд.
Проницательная Гермиона, не так уж она была неправа, шутя по поводу его взгляда. Глупость, конечно, может быть, показалось, но…
Что, если это - правда?
***
Пол заскрипел, послышались шаркающие шаги, и в каморке на чердаке появился эльф. Не теряя времени, он прошаркал в угол, где принялся чем-то шуршать. Увидев Гарри, Кричер осклабился и с нежностью погладил извлеченную невесть откуда толстую берцовую кость.
- Бедный мастер Сирил… - проскрипел он. - Он родился сквибом, да к тому же у него совсем не работала вторая рука. Дедушка Кричера помнил, как хозяин Тирль распорядился поместить его на чердаке. Дедушка Лин носил ему еду, а когда он умер, принес его сюда. Бедный-бедный мастер Сирил, с чистейшей кровью волшебников, нет, не заслужил, не то что глупый мастер Сириус, сплошное огорчение…
- Что ты здесь делаешь? – выплюнул Гарри, чувствуя, как к горлу подкатывает черный комок.
Сам он явился на чердак в надежде найти ответы на свои вопросы, вдруг часть книг хранилась здесь или какие-нибудь полезные артефакты могли указать ему на правду или помочь. В результате он только обнаружил три проклятые вазы, сломанный портсигар с вензелем, пыль и кучу всего, что он не мог и не знал, как распознать.
- Хозяин почтил своим присутствием старого верного Кричера? – хрипло и недовольно спросил эльф. - Мерзкий полукровка стал Наследником. Эх, видела бы это хозяйка… ох, что бы она сказала старому Кричеру!
- Верного? – прошипел Гарри, делая шаг вперед. - Давай, расскажи мне о своей верности! Расскажи мне о мастере Сириусе! Расскажи, как ты предал его!
Кричер смотрел большими подслеповатыми глазами с глубинной злостью внутри, которую Гарри чувствовал не хуже собственной, закипавшей, казалось, от одного взгляда.
- Кричер выполнял приказы мастера Сириуса. Кричер всегда слушался хозяев.
- Да неужели! А когда ты появился в Малфоевском особняке?!
Улыбка появилась на мордочке эльфа, и Гарри затрясло от злости.
- Хозяин велел Кричеру идти вон. Кричер пошел вон. Он не смеет ослушаться хозяев.
- Ах ты!
- Мистрис Нарцисса…
- Из-за тебя Сириус погиб! – рявкнул он, чувствуя, что с каждым словом что-то черное и злое лезет наружу, но дышать становится легче. - Предатель!
Кричер открыл рот, словно готовясь завопить, увидев или почувствовав что-то на уровне инстинкта. Внутри Гарри ворочалось жгучее приятное существо. Оно почти мурлыкало.
И Гарри сорвался, ощутив непреодолимое желание…
- Crucio!
Глаза эльфа расширились от удивления и ужаса. Он закричал, тонко и обреченно, повалился на пол, забился так, будто по тонким косточкам что-то бегало, медленно разламывая и разводя кусочки плоти, будто пытался вырвать оттуда это вместе с кожей, мышцами, даже жизнью. Гарри спешно отвел от него чужую палочку.
Сердце колотилось как бешеное, он словно вынырнул из глубины озера. Тяжело дыша, припал к стене.
Кричер поднял затравленные глаза, по морщинистым щекам, оставляя грязные разводы, текли слезы. Он безостановочно дрожал, никаких проклятий, никакой злости, только бесконечная обида на жизнь, глубокая, как пропасть. Гарри потряс головой, ощущая отголоски боли и тоски, уже почти увидел хвост какого-то воспоминания…