Ну, и Бумер. Когда Робби задерживается на работе, Бумер сидит со мной на диване, пока я вяжу и смотрю телевизор. Мы любим долгие прогулки, и часто я беру с собой в парк одеяло, чтобы мы могли посидеть вместе и понаблюдать за проходящими мимо людьми. Мне нравится быть с ним, то, как легко он проявляет привязанность, как чудесно я могу проявлять к нему привязанность в ответ. У меня стоят таймеры для каждого его приема пищи, и я обычно тайком даю Бумеру немного своего ужина, хотя знаю, что не должна. Вероятно, единственным недостатком является то, что иногда по ночам он подбегает к раздвижной стеклянной двери, ведущей на балкон над улицей, и начинает лаять как сумасшедший, будя меня.
Я не знаю, что он там видит, но надеюсь, что его зрение не ухудшается. Я знаю, он весьма стар, и последнее, чего хочу, это чтобы с ним так скоро случилось что-нибудь плохое. Я очень привязалась к нему за короткий промежуток времени, и думаю, что он тоже. Он любит забираться ко мне на колени и лизать мне лицо, как щенок, и каждую ночь устраивается у кровати, чтобы присматривать за мной.
Однако, как бы сильно я ни любила свою новую квартиру, а также растения, перенесенные на балкон, в последнее время я начала чувствовать… неудовлетворенность. Я не могу понять, чем именно, но это как щекотка у основания шеи, от которой невозможно избавиться. В основном я чувствую это днем или поздно ночью, когда Бумер будит меня. Иногда мне кажется, что я вижу черную машину, преследующую меня, когда я куда-то иду, а иногда я замечаю странные тени, когда выгуливаю собаку.
Возможно, гормоны беременности сводят меня с ума. Многое изменилось, так что меня бы это не удивило. И все же, по мере того, как проходят недели, я не могу избавиться от ощущения, что кто-то наблюдает за мной.
Поэтому я всегда держу Бумера рядом. Я оставляю свет в гостиной включенным даже ночью, чтобы отпугнуть любого, кто может попытаться вломиться. Возможно, я параноик.
Однако жизнь все равно продолжается, и я плыву по течению. Раз или два в неделю я встречаюсь с Лизель. Наконец, я знакомлю ее с Робби, но, как обычно, я вообще не могу ее понять. Она явно выбивает его из колеи, но он делает спокойное лицо, потому что она моя лучшая подруга.
На следующий день я звоню ей по телефону, чтобы узнать ее мнение.
— Хм, — это все, что она говорит. — Именно так я к нему и отношусь.
Я недоверчиво качаю головой.
— Что это значит?
— Он нормальный. Ничего захватывающего, просто нормальный.
Однако, когда она это говорит, мне кажется, я понимаю, что она имеет в виду. Робби — хороший парень, и, когда у меня начинает понемногу виднеться живот, он не возражает. Тем не менее, он сохраняет вежливую дистанцию, никогда не выражая привязанности или восхищения по этому поводу.
И меня это вполне устраивает. Я бы предпочла притвориться, что беременности нет, потому что сейчас она служит лишь напоминанием о том, что я больше никогда не увижу Билла, и это разжигает во мне всепоглощающую тоску.
— Ты хочешь услышать «отличный», Ди? — спрашивает Лизель. — Такой ответ удовлетворит тебя?
Я не знаю, как объяснить, что быть с Робби — это не значит быть удовлетворенной. Речь идет о том, чтобы сдерживать то, что скрывается глубоко во мне, правду, с которой я не хочу сталкиваться.
— Найди вариант получше, — наконец говорю я. — Прошу. Кто будет встречаться с дамой, чья работа — вынашивать детей?
Лизель недовольно цокает.
— Это просто как еще один McFlips, — говорит она, но не подталкивает меня продолжать разговор.
Я собираюсь довольствоваться тем, что у меня есть. Когда-нибудь я забуду о нем.
РАСС
Это настоящая агония. Но у меня нет выбора.
Я наблюдаю за своей женщиной изо дня в день. Всякий раз, когда я не на работе, я паркуюсь на разных улицах в ее районе, никогда не возвращаясь в одно и то же место слишком часто. Последнее, что мне нужно, это вызвать подозрения у кого-нибудь из ее соседей.
Выйдя из машины, я нахожу удобное местечко, откуда могу присматривать за ее домом. У меня сильные руки и большие когти, так что мне не составляет труда забраться на соседнюю крышу и наблюдать оттуда. Я научился не приближаться к дому, потому что, похоже, у Ди есть собака, и она старательно лает на меня всякий раз, когда замечает, что я шныряю поблизости.