Ди расхаживает взад-вперед перед зеркалом, явно глядя на телефон в своей руке, как будто пытается решить, что ответить.
Интересно, что делает одно безобидное сообщение таким опасным для нее.
Привет, Расс. Спасибо, что написал. Прости, что не звонила. Тошнота в целом прошла, но теперь я чувствую боль во всем теле.
Я понимаю и сочувствую — это обычная жалоба, которую мы получаем от будущих мам. Я быстро печатаю ответ.
В больнице мы пользуемся местным миорелаксантом. Я могу достать немного для тебя, если хочешь.
Она останавливается перед дверями, затем прислоняется к дивану. Хотел бы я разглядеть выражение ее лица, когда она пишет ответ.
Спасибо. Я была бы очень признательна. Могу я угостить тебя кофе на этот раз?
Я немного жду, прежде чем ответить, чтобы не показаться слишком нетерпеливым.
Конечно, звучит заманчиво. Встретимся там, где мы были в прошлый раз, завтра в полдень?
Она переворачивается через спинку дивана, и на мгновение я думаю, что она упала. Я вскакиваю на ноги, но затем вижу, как ее пятки взмывают в воздух.
Отлично. Тогда до встречи.
Думаю, это хороший знак.
Как я и обещал, в тот вечер я стащил с работы немного крема-миорелаксанта и на следующее утро пришел с ним в кафе. Я припарковался рядом с маленьким белым седаном Ди и покачал головой, думая, как бы мне подыскать ей новую, более безопасную машину.
Если бы она была моей, я бы позаботился о том, чтобы у нее был автомобиль с идеальным рейтингом безопасности.
В кофейне я заметил Ди, ожидающую за одним из столиков у двери. Она вскочила со стула и широко улыбнулась, когда увидела меня.
Она осветила всю чертову комнату своей улыбкой.
— Расс, — сказала она, и звук моего имени, слетающий с ее губ, чертовски возбуждает. — Я счастлива видеть тебя снова.
Я стараюсь не слишком явно восхищаться ею, когда она неторопливо подходит к стойке, но, глядя на нее вот так сзади, легко представить ее такой, какой она была на скамейке, с голой задранной задницей и сияющей для меня розовой пиздой.
Когда я возьму ее снова, а я обязательно возьму, я хочу ее именно так.
Я заказываю выпивку, и Ди бросает на меня взгляд, когда я тянусь за бумажником. Я поднимаю руки, сдаваясь, когда она достает свою карточку и расплачивается за наши напитки.
— Это деньги за «вынашивание ребенка человека-волка», — тихо говорит она, и у меня вырывается смешок. Я рад, что она чувствует себя комфортно в моей компании.
Мы садимся рядом, и я достаю шоппер, в котором спрятал крем. Затем я протягиваю его через стол, как будто мы заключаем сделку по продаже наркотиков.
— Никому не говори, что я принес тебе это, — говорю я заговорщицки, и Ди хихикает.
— Не буду, не буду, — она засовывает это в сумочку и закрывает ее, оглядываясь вокруг, как будто за нами наблюдают. — Спасибо. Это действительно мило с твоей стороны.
— Без проблем. Боли — это нормально. Обязательно приложи грелку к мышцам, которые…
— Да, да, — говорит она, отмахиваясь. — Я все знаю о грелках. Однако эта боль ощущается глубже, как будто она в моих костях, — Ди обреченно вздыхает. — И так будет все время?
Меня охватывает печаль. Я знаю, что часто вынашивать ребенка неприятно, но когда я вижу родителей вместе, то часто вижу и радость от такого бремени. Я хотел бы разделить это с ней и быть рядом каждую ночь, чтобы унять ее боль и заставить вместо этого видеть звезды.
— Нет, — наконец отвечаю я. — Так будет не всегда. Ты также познаешь моменты счастья. Ты делаешь что-то потрясающее, — я наклоняюсь, чтобы допить свой напиток. — Оно того стоит.
Ди медленно кивает, затем улыбается мне. Это фальшивая улыбка, вымученная, но я все равно отвечаю ей тем же.
— Спасибо за мудрые слова, — говорит она.
Я пытаюсь увести разговор в более безопасное русло, где смогу проявить себя как платонический друг. Я даже немного расспрашиваю о ее парне, но она колеблется, прежде чем заговорить о нем.
— Он хороший, — это все, что она говорит. — Занимается какими-то компьютерными штучками.
Затем наш разговор переходит к Бумеру и тому, насколько хорошо он оправился после нападения, и Ди оживляется, сообщая, что он как новенький, за вычетом шрама на ухе.
В конце концов, позднее утро переходит в обед, и она вздыхает над пустой чашкой кофе со льдом.