А потом — зол.
— Ты лгала мне? — спрашивает он, его щеки уже розовеют. — О ребенке?
— Прости, — я сжимаю руки в кулаки, мне трудно продолжать смотреть на него. — Я не хотела, чтобы ты…
— Осуждал тебя? Но ты не дала мне шанса, не так ли? А потом ты… — он замолкает, его лицо краснеет еще больше, а губы кривятся. — Потом ты трахнулась с ним?
Он говорит это достаточно громко, чтобы я пригнула голову и махнула ему рукой.
— Потише, — шиплю я.
— Нет, — он сдергивает салфетку с колен и бросает на стол, его глаза сузились в смертельном блеске. — Ты привела меня сюда, чтобы сказать, что лгала мне месяцами, а потом еще и изменила мне? — он встает, отбрасывая меню. Другие люди в ресторане отрываются от еды, когда Робби устраивает сцену. — Хорошо, что я не заказал выпивку, — говорит он, и на его лице появляется выражение отвращения, которого я никогда раньше не видела. Я даже не знала, что Робби способен на такое.
С этими словами он проходит мимо меня, выходя из ресторана. Я потрясена, обнаружив, что в уголках моих глаз скопились слезы и грозят вот-вот скатиться.
Я знала, что все пойдет плохо, но не могла предсказать, насколько. Робби был рядом со мной, и я отплатила ему самым худшим из возможных способов.
Блин, я была такой сукой.
Я опускаю голову на руки и плачу. Официант избегает меня, а другие посетители пялятся, пока я выплескиваю все это прямо за столом. В конце концов, я делаю заказ гирос на вынос и тащусь домой, чувствуя себя отбросом общества.
Робби никогда не простит меня, я уверена в этом. Я надеялась, что мы сможем остаться друзьями, но я не знаю, откуда у меня этот бред. Конечно, он не захотел бы иметь со мной ничего общего после того, как я его предала.
Я не ожидала, что прощаться будет так больно, и жалею, что не сделала все это по-другому.
Черт возьми, Расс. Почему он должен быть таким чертовски горячим? Почему его тело решило, что я принадлежу ему? Почему мое предало меня, желая его в ответ?
Если бы я только подумала пять секунд, может быть.
Все могло бы быть намного проще. Я должна была родить этого ребенка, отдать его, а затем двигаться дальше по жизни. Таков был план, такова была сделка. Я точно не подписывалась на то, чтобы быть парой человека-волка и растить с ним этого ребенка.
Но у меня скручивает живот при одной мысли о том, что я больше его не увижу, о том, что я отдам ему этого ребенка и уйду.
Я знала, что после этого Робби разозлится. Он будет проклинать меня и слишком много пить со своими друзьями. Но он будет двигаться дальше, найдет другую девушку и, возможно, когда-нибудь обретет собственное счастье.
Однако сейчас я понятия не имею, как мне вообще двигаться дальше от Расса.
Девятнадцать
РАСС
Я держусь от нее подальше, я держусь подальше, и это медленно разъедает меня.
Когда желание найти ее становится слишком сильным, я отправляюсь на долгую изматывающую пробежку или направляюсь в спортзал. Я вообще мало занимался спортом с тех пор, как нашел Ди, и мое тело за это время ослабло. Я изо всех сил тренируюсь в течение часа, затем второго, пока не начинаю задыхаться так сильно, что с моего языка повсюду капает слюна. Я поднял в становой тяге больше веса, чем следовало, только для того, чтобы понять, что через три дня мне исполнится тридцать семь и я не должен так испытывать возможности своего тела.
И все же, когда я вхожу в душ, мне кажется, что ни боль, ни ярость, ни чисто физическая нужда в ней никуда не делись. Я немного смягчил остроту, но все это таится под поверхностью, как морское чудовище. Стоя под горячей водой, я хватаю свой напряженный член одной рукой и прижимаюсь спиной к плитке.
Легко закрыть глаза и представить Ди в моих объятиях, ее рот образует идеальный круг, ее груди покачиваются при каждом моем толчке. Ее тело было безупречно, ее живот мягко раздувался из-за моего детеныша, и я стону, когда мой оргазм становится почти невыносимым. Затем все взрывается, и я ахаю, когда мой член извергает одну длинную струю спермы за другой.
Черт. Мои яйца после этого не чувствуются лучше, и это едва ли удовлетворило животное внутри меня.
Ей нужно время, вот и все. Мне просто остается надеяться, что, когда пройдет шок от того, что я и есть Билл, она простит меня.
Мне нужно, чтобы она и наш детеныш были в моей жизни, иначе я могу просто сойти с ума.
Но дни проходят, и ничего.
Я сопротивляюсь сильнейшему желанию позвонить ей, написать ей сообщение, сделать что-нибудь, чтобы снова хоть как-то связаться с ней. Я просто хочу увидеть ее или услышать ее голос. Я хочу знать, что у нашего детеныша все хорошо.