Рассуждая о влиянии внешних условий на личность, можно обойтись без упоминания экзистенциального фактора Промысла Божия, поскольку Бог – Абсолют, бесконечный в своей глубине и многогранности; и познание Бога, а значит и Его Промысла человеком возможно только в той мере, какая угодно Ему – Господу. В силу ограниченной познаваемости Бога, человеку не дана способность однозначного осознания, как факта, проявления Божьего Промысла, или отсутствия такового в каком – либо событии, касающемся отдельно взятого человека, а равно и людских сообществ.
***
Муромский Родослав Иванович, отметивший накануне в кругу друзей и сослуживцев свой сорок шестой день рожденья, не изменяя правилу, ставшему частью его натуры, стоял перед туалетным зеркалом и тщательно выбривал чуть пробившуюся на щеках и подбородке с приметной ямочкой тёмную густую и на ощупь жесткую, как наждачная бумага, щетину. Он смотрел на своё отражение, знакомое ему более всего другого на всём белом свете и не весёлые мысли будто сами по себе прорастали из глубины мозга, как сорная не радующая душу овощевода – любителя трава на возделанной грядке: «Да, Муромский, выглядишь ты, вроде, и недурно, и похож, пока ещё, на себя молодого, но всё – таки меняешься, стареешь – я – то твою физиономию дольше других наблюдаю. Всё вижу! Вон и седые волосы уже кое – где пробились. Но, это – не главное, это всё про наружность. Мужик, как говориться, коль чуть симпатичней обезьяны, то уже красавец! А что вот внутри? Не в смысле кишок, печени и прочей требухи, а ты скажи, брат, что с душой то твоей содеялось? Молчишь? Ладно, продолжай бороться с ненавистной тебе щетиной – я поведаю тебе о сем предмете. Это, ведь, для других душа твоя – потёмки, а не для меня. Глух ты теперь стал душою, почти ко всему; редко, когда что – то взволнует, а так всё больше «по барабану». Не знаю, брат, сможешь ли ты полюбить кого – то по – настоящему. Зачерствела душа у тебя, Муромский, изрядно, словно недельная буханка хлеба, от краёв и почти до самой её глубины – сердцевины, где ещё, быть может, сохранился остаток нежного мякиша.»
Конечно же в жизни Родослава Ивановича в последние годы немало случалось всякого, отчего душа вовсе не расцветает, а чернеет и жухнет, как полные жизнью и красотой цветы под ударами нежданных заморозков. Четыре года назад он случайно узнал, что муж Виктории – Эдуард Николаевич Гессер скоропостижно скончался, но это печальное для многих известие, для него явилось вестником надежды – надежды на возможность создать собственную семью с всё ещё любимой женщиной, ведь исчезло многолетнее препятствие в виде супружеского долга Вики перед мужем – инвалидом. Но, не суждено было Муромскому обрести семейное счастье с Викторией Гессер. Его вторичное предложение руки и сердца снова оказалось отвергнутым. Вика тогда сказала: «Нет, Род! Это невозможно! Я встретила одного человека, полюбила и мы поженились. Он стал мне замечательным мужем, а Коленьке – не отцом, конечно, но настоящим другом. Это дорогого стоит! Папой же – любимым и бесконечно уважаемым для сына был и останется только Эдуард Николаевич! Сейчас у меня всё очень хорошо; и я снова, как когда – то в молодости, безмерно счастлива. Надеюсь, ты понимаешь, что и продолжения наших отношений, как любовников, далее не последует. Прости!»
Эти несколько слов казались Вике вполне достаточными и исчерпывающе объясняющими возникшую коллизию в их сложно переплетённых судьбах, хотя, на самом деле, перспективу выйти замуж за Муромского она исключила даже из разряда гипотетических вариантов будущей своей жизни много лет назад – сразу после рождения сына, признанного Эдуардом общим с ней родным ребёнком.
Оставил глубокий неизгладимый след на сердце Родослава и уход из жизни в позапрошлом году его мамы – Марии Васильевны. Её многолетняя борьба с гипертонией всё же закончилась победой коварной болезни, нанесшей жестокий инсультный удар, случившийся в один из редких вечеров, когда Род никуда не спешил. Умирающая на руках у сына Мария Васильевна, глядя на него стекленеющими глазами, еле слышно вымолвила: «Не дождалась…» и через мгновение отошла. Приехавшей команде «Скорой помощи» оставалось лишь констатировать смерть Муромской М.В.
Добавил седых волос и недавний трагический случай на ЦГЭС, когда попал под десять тысяч Вольт и погиб молодой рабочий из ремонтно – эксплуатационной бригады. Главный инженер Муромский Родослав Иванович с рядом других ответственных работников оказался под следствием в рамках открытого по факту гибели рабочего уголовного дела. Слава Богу, прокуратура не нашла в действиях Муромского, как должностного лица, ничего, что могло бы содержать причинно – следственные связи, обусловившие произошедший несчастный случай; дело в отношение его было закрыто; и от грозившего ему наказания по статье УК он был освобождён.