– Ничего, дорогая, – Элиза отступила и взмахнула платочком. – Отдыхай и ни о чем не думай!
Проклятье.
Теперь Лотта точно будет думать о том, во что кузина вляпалась.
– Добрый день, – девушка за стойкой широко улыбнулась, продемонстрировав парочку искусственных клыков. В правом сверкнул алый камешек. Россыпь таких же украшала щеку девушки, впрочем, мгновение – и камни изменили цвет на темно-зеленый.
Не камни.
Симбионты с Ал-Аххша. Последний писк моды, если верить «Сплетнику».
Лотта не верила, но с трудом отвела взгляд от колоний протозоев, что медленно перемещались по щеке девушки.
– Д-добрый, – она протянула ладонь и коснулась монитора. И тот отозвался радостной золотой вспышкой. Улыбка девушки стала еще шире, а симбионты засверкали золотыми искрами.
Странно это смотрелось.
Определенно.
– Наша компания счастлива приветствовать вас! – радостно воскликнула девушка. – Мы надеемся, что грядущее путешествие вам запомнится…
– Не сомневаюсь, – мрачно сказала Лотта и поправила лямку махонького рюкзачка, который выбирала Элиза, как и тунику из паучьего шелка, и просторные шаровары, и босоножки на плоской подошве. Нет, получилось интересно и… непривычно.
Настолько непривычно, что Лотте приходилось делать над собой усилие, чтобы не одергивать подол этой самой туники.
Еще не поздно вернуться.
Всего-то и надо – отступить, вызвать такси и дать адрес.
– Ваш багаж… – девушка взмахнула над экраном. – Уже доставлен. Если у вас имеются какие-либо пожелания относительно рациона…
– Нет.
– Или непереносимость продуктов…
– Нет.
– Или…
– Нет, – рявкнула Лотта.
Надо возвращаться.
Немедленно. Но если она вернется, то никогда в жизни не рискнет выйти за пределы дома. И Лотта, мотнув головой, сказала:
– Можно мне на корабль?
– Конечно! Наша компания желает вам…
Глава 5
Данияр Седьмой, не стесняясь собственного любопытства – в конце концов, здесь он не диктатор Ах-Айора, а всего-навсего скромный мультимиллионер, – крутил головой, спеша разглядеть и ксеноморфов в удивительном их многообразии, и холодную глянцевую обстановку перевалочной базы, и вообще все, включая генно-модифицированные плющи, что затянули стену до самой крыши. Листья их, окрашенные во все оттенки лилового, складывались удивительным узором, который отражался на зеркальных плитах пола.
Вокруг царила суета.
Люди.
И почти люди, тела которых были изменены, пожалуй, куда больше, чем несчастный плющ. Совсем даже не люди. Големы-носильщики, чьи многосуставчатые конечности двигались столь быстро, что разглядеть их было сложно, и казалось, что длинные змееобразные тела, груженные багажом, просто плывут над полом. И в нем же отражаются. С куполообразного потолка свисали тяжелые шары светильников, облюбованные каадским диким мхом. И сонмы светящейся мошкары кружили вокруг него, поглощая заодно избыточный углеводород.
В углах застыли следящие камеры.
Беззвучно парили дроны, отслеживая движение по секторам.
Странно.
И много всего. И…
– Данияр Архведович? – уточнила девица, лицо которой покрывала сине-зеленая мелкая чешуя. – Наша компания…
Одару за спиной зашептались, обсуждая то ли чешую, то ли обтягивающий, чересчур уж откровенный наряд девицы, заставивший Данияра вспомнить, что и вне гарема есть жизнь.
Жизнь что-то говорила хорошо поставленным голосом и даже улыбалась.
И это было… хорошо.
Просто отлично.
И Данияр Седьмой улыбнулся девице, а та улыбнулась в ответ, продемонстрировав одинаково ровные и острые зубы. А потом, слегка подавшись вперед, шепотом поинтересовалась:
– Скажите, а вы тоже любите сырую плоть?
– Не очень, – Данияр на всякий случай сделал шаг назад. – Я… как-то… жареную предпочитаю.
Девица кивнула.
И указала на дорожку, что вспыхнула на зеркальных плитах:
– Наша компания желает вам приятного полета…
Кресло на силовой подушке было самым современным и дорогим. Самым современным и самым дорогим. Оно двигалось мягко и бесшумно, а толстый слой псевдомха, покрывавший его изнутри, время от времени изменял плотность, вынуждая неподвижное тело принимать другую позу. Сугубо теоретически это заставляло парализованные мышцы хоть как-то работать, препятствовало возникновению застоев крови и вообще давало немалую пользу, если верить рекламным проспектам, но практически Тойтек готов был выть от распиравшей его злости.
Только-только привыкнешь, приноровишься к тому, что тебя размазало в глубинах этого самого кресла, расслабишься и задремлешь, а тут раз – и мхи зашевелятся, потекут, заставляя проваливаться еще глубже. В какой-то момент возникло даже подловатое ощущение, что мхи из питательной подложки переползут на тело, которое куда более питательно и привычно с точки зрения глобальной экологии, но Тойтек подавил приступ иррациональной паники.