Стоило платформе остановиться, как к ней устремились люди в белоснежных одеждах, правда, аутентичность их несколько портили весьма современные парализаторы, да и капли системы связи на висках блестели, дисгармонируя с боевым рисунком.
Лотту задвинули за спину.
А люди остановились.
— Я счастлив! — Одиннадцатый милостью всех Богов Диктатор Ах-Айора, Солнце Нации, Железный Всепобеждающий Полководец, Маршал Могучей Республики, Залог Освобождения человечества, Блистательнейший Владыка, Прозревающий пути грядущего, и прочая, прочая, лично вышел во двор встречать гостей. — Я до последнего не верил, что вы решитесь, а вы…
Его жена, первая и единственная, изобразила поклон. А еще улыбнулась. И Лотта улыбнулась в ответ, радуясь тому, что здесь и сейчас ей не надо играть, что… ее действительно рады видеть.
И она рада.
Она позволила себя обнять, поморщилась слегка, — от Данияра чересчур уж крепко пахло то ли специями, то ли притираниями. За прошедшие годы он стал еще немного шире, но теперь в фигуре его не ощущалось былой ленивой вялоти.
— Как могли мы отказать вам? — Кахрай сам снял Лотту с платформы.
— Как отказывали в прошлые годы.
— Мы были заняты. И… просим простить.
Данияр махнул рукой. Он и сам… что-то писали, что возвращению его ко власти далеко не все были рады. И что мятеж то ли случился, то ли собрался случится.
Потом писали про суд и казни, про кровавый режим.
Диктатуру.
И про то, что Совет Созвездия отправил ноту протеста.
Про суды опять же, в которых сонм адвокатов защищал честь и право диктатора на использование его любимого оружия. Суды еще тянулись и, кажется, грозили тянуться не один десяток лет.
— Идем, — руку Лотты обняли теплые пальцы. — Оставь их. Сейчас Дан начнет показывать свою гвардию, говорить про реформы, потянет на полигон… а меня в последнее время укачивает.
— Опять?
Некко счастливо зажмурилась, сделавшись похожей на кошку, добравшуюся-таки до сметаны.
— Я решила, что хочу девочку… но может, опять мальчик? Я не стала прибегать к корректировке, пусть будет, что получится…
— А… знает?
— Пока нет. Потом скажу, а то они такие нервные становится. В первый раз, представляешь, вообще меня на женской половине запереть хотел. Боялся покушения.
— И как?
— Покусились… женскую половину пришлось восстанавливать, а Данияр решил, что ему все-таки спокойнее, когда я рядом, — она посторонилась, пропуская Лотту.
Во дворце было прохладно.
И влажновато.
И влажный этот воздух позволил понять, насколько жарко было снаружи. Дышать сразу стало легче, а на кожу словно опустилось полупрозрачное водяное покрывало.
— С тех пор так и живем… на детскую половину или в гостиную?
— На детскую, — решилась Лотта и прижала руку к животу. Не то, чтобы она не хотела ребенка. Хотела, но… сама мысль о нем пугала.
Что она знала о детях?
Ничего.
Видела по связи. Поздравляла с рождением. И потом еще с наречением имени. Подарки отправляла… читала письма, хотя Некко в них была сдержанна.
— Когда? — Некко оказалась куда как внимательна.
— Месяцев через шесть примерно… я не знаю, что делать! — Лотта позволила панике прорваться. — Я… заглянула как-то на сайт, где про все это говориться. Пробовала читать. Я не справлюсь!
— Справишься, — ее подхватили под руку. — Главное, не лазь по сомнительным сайтам, там чушь пишут. И ничего-то страшного нет. Наймешь на первое время нянечку… слушай, я тебе свою одолжу.
— А ты?
— У меня их семь, — Некко улыбнулась снисходительно. — И половина ничего не делает, но числится, потому что это большая честь, а гарем после того, как… закрыли. Сперва в знак траура, потом вообще, вот и… но я с тобой хорошую отправлю. Или даже двух, чтобы подменяли друг друга? Макеши вот овдовела недавно, как-то сказала, что не против бы мир посмотреть, но вдовам одним путешествовать не принято.
В этом царстве ковров и гобеленов говорилось легко. О няньках и детях, о том, что старшенький пошел в Данияра, а вот младший — вылитая Некко, и это хорошо бы для девочки, но мальчишке не очень… и что шептались, будто он не родной сын, хотя Некко сама настояла на генетическом анализе. А Данияр злился. Но он мужчина, они часто злятся по пустякам.
Потом подали чай в высоком чайнике, бока которого украшала чеканка, а нос был изогнут. Чашечки к нему прилагались крохотные, с наперсток, а к чаю принесли сладости.
Много сладостей.
— Эрра прислала, — Некко держала крохотное, с ноготь большого пальца, пирожное. — Открыла-таки свою кондитерскую. И пишет, что весьма успешно. К ней и вправду очередь стоит, если через сайт записываться. Но нам скидку делает…
— Знаю, моя там четверть.
— И наша, — подняла руку, чтобы пирожное не достал малыш, который с подобным раскладом был не согласен и несогласие выражал единственно доступным ему способом — ревом. — Думает, не открыть ли кулинарные курсы…
Пирожные таяли во рту.
И вкус… Лотта закрыла глаза, наслаждаясь моментом. Странное дело, но плач ребенка не мешал, тем паче, что ребенок весьма быстро замолчал, переключившись на игрушку, усыпанную драгоценными камнями.
— А Заххара? Тоже пишет?
— И тебе? — Некко облизала пальцы и вздохнула. — Иногда жалею, что все так… честно, неплохо, но и в гареме были свои плюсы. А теперь порой и поговорить не с кем.
Лотта пожала плечами. Ничего-то про плюсы гарема она сказать не могла.
— И все-равно он на ней женится, — Некко скрестила ноги и откинулась на подушки. — Я так думаю… она всегда получала то, что хотела. А теперь она хочет этого самовлюбленного павлина, который решил, что слишком хорош для нее.
Она фыркнула, не скрывая раздражения.
— И я ей говорила, что не стоит тратить время, а она… — Некко махнула рукой. — Но любовь зла, мне ли не знать… а ты еще пишешь?
— Пишу, но… пришлось брать новый псевдоним.
После того, как правда о Лотте Харди вышла в сеть, случился очередной скандал, во многом благодаря кузине, заявившей, что Лотта страдает психическим заболеванием, а книги — вариант терапии, которой велели придерживаться врачи.
— И как?
— Да обычно… неплохо… я думаю, что ей стоит уйти.
— Тоже?
— И ты?
— А то, я ей так и посоветовала. Пока этот ее… гений уверен, что Заххара никуда от него не денется, он и пальцем не пошевелит.
Некко легла на бок, подсунув под грудь подушку. Глаза ее опасно заблестели. И она сказала:
— Слушай… а давай им поможем?
— Чем? — Лотта совершенно не представляла, чем она может помочь в обустройстве чужой тяжелой личной жизни. Даже Алина отказалась от мысли выйти замуж за Тойтека Мискари, предпочтя ему своих шмелей, лекарство из яда которых проходит последний этап испытаний.
— Отправим к ней любовника. Профессионального, — блеск в глазах усилился. — Ты только представь… главное, ей не говорить.
— И как мы…
— Обыкновенно. Ты же лабораторию финансируешь?
Лотта кивнула. Не совсем она, но «Фармтек» после скандала получилось приобрести по смешной цене. Лотта потому и рискнула, ведь скандалы забываются, а имущество остается.
— Вот… отправь туда, не знаю, аудитора, инспектора или еще кого-нибудь…
— Кого?
— А это мы сейчас выберем, — Некко поднялась, прижав к губам палец. И взглядом указала на малышей, которые устали и уснули прямо между подушек. А так тоже можно? На форумах писали, что дети должны спать исключительно в кровати.
Собственной.
Оснащенной искином, датчиками давления, сердцебиения и семью подушками безопасности. Только о моделях спорили, которая наиболее безопасна.
— Идем, — шепотом сказала Некко. — Ты когда-нибудь выбирала любовников?
Нет.
И дело оказалось весьма даже увлекательным…
…свадьба состоялась спустя полгода. Сразу после похищения, погони и даже перестрелки. В общем, все пошло не совсем по плану, зато закончилось именно так, как нужно.
Счастливо.
Конец