- Ничего себе! Он её ещё обнимает! Нет. Все! Я пошла.
- Стой! Только не уходи! - отпустил, даже оттолкнул он Жанну, Неужели ты не понимаешь, что я люблю тебя. И только тебя! И никто мне кроме тебя не нужен!
Кирилл обнял жену, прижал её к своей широкой груди: плотно, чтобы не дергалась, нежно, чтобы не вырывалась - и целовал её в затылок.
- Во! Дает! - брезгливо фыркнула Жанна. - Во! Дает! - и, гордо вскинув голову, покинула чуждую ей территорию.
ГЛАВА 9.
Кирилл не уволил Жанну. Жанна нужна была ему для прикрытия. Она не имела понятия о том, что происходит в его конторе, но в случае чего являлась свидетелем его добропорядочности. Все документы, которые должны были быть в случае государственного налета - хранились у нее. Никакая иная информация Жанну не касалась. Мало того, после первого знакомства с очередным махинатором в конторе, на приличном уровне, следующие встречи происходили либо в машине, либо в очередном тихом, но дорогом кафе. Но Жанна о многом могла догадываться. Он не мог уволить эту влюбленную интриганку по причине личного несоответствия. Она приходила в его контору. Он зорко следил за ней. Из невнятных объяснений, которые он не дослушивал до конца, он понял, что её подставили. Но кто? И зачем?! Не способна она быть инициатором. Но и тому, что она просто хотела объясниться ему в любви, не верил. Была в её поведении какая-то тайна.
Кирилл не верил и Алине. В честь чего это она отказалась от операции? Быть может, единственного её спасения. Значит, обнаружили, что ничего у неё нет, а о выписке её из больницы кому-то было известно заранее. Какую цель преследовали те, кто инсценировал его измену - поссорить его с женой? Или она сама все это подстроила? Но зачем?..
Он съездил в Онкологический центр, узнал, что Алина не врет. Что она действительно больна, что действительно неожиданно заявила что, отказывается от операции и покинула больницу.
После этого Кирилл окончательно запутался.
Алина же, погрузившись в себя, избегала разговоров с мужем. Тягостная атмосфера заполнила их быт.
Шли дни. Кирилл, продолжал ездить к матери в больницу. Видя мать немощной, уже не жалующейся, еле шевелящейся, возвращался домой в унынии. Наблюдал, как жена передвигается по квартире, машинально продолжая занимать себя домашними заботами, и понимал, что и она умирает. И чувствовал себя все хуже и хуже.
Но не в силах справиться с накатывающей действительностью, как бы незаметно отстранялся от беды, лишь усиливая сомнамбулический вакуум отношений.
Временами Алина все же вспыхивала какой-то непонятной ему деятельностью. Подолгу разговаривала с подругами по телефону, кого-то жалела, куда-то неслась, чтобы помочь кому-то. Относила свои уж не нужные, как ей казалось, но вполне приличные вещи в церковь. Уезжала в редакцию, зачем-то интересовалась украденной скрипкой Страдивари... А ему казалось горела тайной близкой смерти, оттого и маялась желанием хоть что-то сделать в своей жизни так, "чтобы по Богу", так, "чтобы по сердцу, не смотря ни на что"... И вдруг, преподнесла ему сюрприз - не спросясь, привезла из больницы его мать.
Поставленный перед фактом, Кирилл был совершенно ошарашен. Алина и его мать, казались ему, навек несовместимы.
Оказалось, его родная мать звонила и жаловалась его личной жене по несколько раз на дню. И они сохраняли эти разговоры в тайне от него. Но, почему-то, она никогда не звонила ей в то время, когда был дома её сын. А, звоня ему из больницы, ни словом об Алине не упоминала. Он заезжал к ней через день, но и с глазу на глаз она ни разу не обмолвилась, что разговаривает с Алиной. Кирилл проанализировал все редкие фразы, которые бросала ему ещё хранившая обиду после того странного инцидента с Жанной Алина.
Да, в её фразах мелькали намеки на то, что его матери должно быть плохо в больнице. Но не более. Он был уверен, что контакта между ними быть не может. Неужели, когда человек при смерти - так радикально меняется направление стрелок его души?..
Кирилл был возмущен тем, что женщины сошлись и что-то решили за его спиной.
- Что она тебе говорила?! Что? Жаловалась?! - допрашивал жену Кирилл. Больница, в которую он положил свою мать, была недешевая. Сиделки обходились ему, вообще, в кругленькую сумму. Что в боксе не захотела лежать, так от скуки. Телевизор ей, специально, новый купил, даже соседок поприличней выбрал...
- Естественно, - не отпиралась Алина, - Жаловалась на свою покинутость, что все родные и близкие просто сбагрили ее...
Кирилл взглянул на Алину и отступил в недоумении.
"Н-да... и чего только не выкинет человек в предчувствии агонии", чесал он задумчиво бороду, представляя какой бабий лепрозорий ожидает его, и прятался от семейной тоски на работе.
Он ожидал от неё всего, но только не этого. Он изо всех сил старался сохранить спокойствие.
ОСТАЛОСЬ ТРИСТА ДВАДЦАТЬ ДНЕЙ.
"Крыша поехала окончательно", - покачивал он головой, уже не противясь её поступку.
"Я колокольный язычок,
Что бьет до глухоты.
Я как натянутый смычок,
При скрипке немоты...
Все на исходе - нет конца.
Надрыв, но нет разрыва...
В толпе ищу просвет лица,
Как черный стриж - обрыва" - звучало в Алиной душе.
Слабость, мучительно-жалостливая слабость ко всему живому - заливала её сознание болью. Христианским прощением.
- Аля! Хочу куру! - голос немощной свекрови Любовь Леопольдовны возвращал её к реальности, нетерпеливо требуя материализации христианского милосердия.
- А когда будет банан?
- Какой банан? - обалдело смотрела на неё Алина. Пищевые фантазии умирающей на глазах больной каждый раз заставали её врасплох.
- Тогда подайте апельсин.
Алину передергивало от этого слова "подайте". Но она понимала, что это привычка бывшей жены райкомовского работника, которая свято уверенна в том, что все и навсегда перед нею в долгу.
- И надолго она у тебя? - заскочила к Алине подруга Ирэн.
Алина взглянула на неё - такую жизненно утвердительную, здоровую плотно сложенную, розой кожи... На свою длинноногую баскетбольного типа рыжеватую болтушку. Знала бы она...
- До конца... - в сторону ответила Алина, принимая подругу на кухне. Сквозь закрытую дверь донеслось: - Аля!
И пусть одряхлело тело бывшей жены начальника, но голос!.. Голос был повелительно трубный.
- До чьего конца? До твоего? - усмехнувшись, спросила Ирэн, отдающая ароматом плоти, при каждом взмахе рукава.
- До победного, - мрачно ответила Алина, подумав о собственной близкой смерти, вышла из кухни, словно на подвиг.
- Что она просит? - спросила Ирэн у Алины, когда та вернулась.
- Телефон.
- Отнеси ей, пусть отвлечется. А то она ни на секунду не оставляет тебя в покое.
- Нельзя. Она вызывает "скорую".
- У неё что-то болит?
- Нет. Это у неё такое хобби. Врачи уже воют. Приходится говорить, что телефон сломан.
- Да это же - какое-то сексуальное извращение!
- Но это от подсознательной паники, что все - жизнь кончилась, и она умирает. Ей навязчиво не хватает внимания. Врачи же своим профессионально-внимательным осмотром компенсируют это чувство. Оттого и в лежачую больную превратилась. А когда я ей конфеты выдавала по одной, а остальные на секретер положила - так поднялась потихоньку и взяла. А утку требует... иногда под себя ходит.
- Что же это, получается, гадит под себя, чтобы привлечь внимание, а ты это понимаешь и все за ней ходишь?! Да ты сумасшедшая! Сколько ты уже с ней мучаешься?!
- Неделю. Она жаловалась, что её все бросили, вот я её и взяла.
- Зачем тебе это нужно! Я бы никогда на такое не согласилась! Я тебя в последнее время не понимаю. Она что, помогала тебе всю твою семейную жизнь?! Я ни разу не видела её в твоем доме! Сколько ей лет?
- Шестьдесят пять, кажется.
- Вот это да! Да это просто капризное чудовище! Сейчас же отправляй её в больницу!