— Вы — за ноги, я — за руки, — распорядился Данила, самый из нас здоровый.
Домочадцы расступились. Анна и заинька-горничная с любопытством — каждая со своим — смотрели на ещё двух «охотников», появившихся в их жизни. Мы вытащили «кикимору» в коридор.
— А где же Афанасий Александрович⁈ — спохватилась госпожа Абрамова.
— Не видел, — опять предельно честно ответил я. — Здесь где-нибудь. — И опять чистая правда.
На улице ждала моя карета. Туда мы уложили «кикимору», туда же сели вдвоём с Захаром. Данила составил компанию кучеру.
— Лежи смирно, зараза! — прикрикнул Захар и стукнул заворочавшуюся «кикимору» по маковке. — А то сейчас прям здесь спалим!
— Но-но! — возмутился я. — Я тебе спалю. Мне эту карету сам градоначальник подарил, господин Абрамов! Великая честь, между прочим. Если сгорит — как я ему в глаза смотреть буду?
— И то верно… Слыхала, тварь проклятая⁈ Смирно сиди!
Выехав за город, кучер остановился. Мы с Захаром выскочили из кареты и при помощи Данилы вытащили «кикимору», бросили на землю.
— Владимир Всеволодыч, позвольте мне, — попросил бледный, но решительный кучер.
— Угощайся, — не стал я возражать.
Кучер несколько раз от души пнул стонущую «кикимору».
— Вот тебе! Вот тебе, зараза такая! За… Да за всех людей, которых ты погубила!
Отведя душу, он вернулся за штурвал. А я, присев рядом с тем местом, где под простынёй у «кикиморы» должна была быть голова, тихо сказал:
— Сегодня я тебя отпускаю. Вот такой я великодушный охотник: поймал тварь — и отпустил. Потому что жалко мне вас, безмозглых, которые в голову только жрать умеют. Так и быть, даю тебе второй шанс. Но если ещё хотя бы раз попытаешься мне или кому-то из моих близких напакостить… Думаю, понимаешь, чем закончится. Понимаешь?
— Да, — хлюпнуло из-под простыни.
— Молодец. Сообразительная кикиморка попалась. Да же, пацаны? Нормальная бабка.
— Эт точно, — поддакнул Захар. — Иной, бывает, хоть кол на башке теши — всё едино. А тут — с понятием.
С радостным смехом мы загрузились в карету, и кучер повёз нас к Фёдору на постоялый двор. Развлеклись — и хватит. Пусть ни костей, ни родий я сегодня не заработал, но зато получил чувство глубокого морального удовлетворения. Ну и не только морального, чего уж душой кривить.
В этот раз вскакивать с утра пораньше необходимости не было. Выспался я от души. Когда спустился вниз, в харчевню, за одним из столов увидел Захара.
Он, привстав, доложил:
— Данила, как договаривались, поутру с почтовой каретой домой отправился. Кучер Антип к знакомому кузнецу пошёл. Говорит, гнедую кобылу подковать надо заново, а то как бы не захромала.
— А ты?
— А я тебя дожидаюсь.
— Понял. Вольно, садись.
Захар уселся за стол.
Рядом с нами образовался Фёдор. С поклоном подал мне чашку кофе.
— Специально для вас хлопотал, уважаемый Владимир Всеволодович!
— Я оценил. Спасибо.
— Завтрак подавать? Или подождать, покуда кофий выпьете?
— Подавай.
Фёдор, повернувшись к стойке, махнул рукой. К столу подскочил пацан лет тринадцати, с подносом в руках, и принялся расставлять блюда. Гречневая каша с грибами и подливкой, пироги, окорок, гора оладий, политых вареньем — в общем, как обычно. Обожраться и не встать.
— Смерти моей хочешь? — взглянув на Фёдора, вздохнул я.
— Что вы! Как можно-с?
— Шучу. Присаживайся. Рассказывай, как чего. Я привык за завтраком новостную ленту листать.
Фёдор уселся рядом.
— Дак, главную-то новость вы, поди, и без меня знаете. В доме градоначальника кикимору изловили.
Я кивнул:
— Это — слыхал, да, — отпил кофе.
— Его превосходительство градоначальник вашему сиятельству за кикимору до того благодарны, что пообещали дочку за вас выдать.
Я поперхнулся. Захар гыгыкнул и похлопал меня по спине.
— … хотя Анна Афанасьевна другому была обещана. Сыну Троекурова, смоленского помещика. А тот, по слухам, парень горячий. Как бы чего не вышло.
— Скажите этому парню, что пообещать — не значит жениться.
Захар заржал в голос. Фёдор покосился на него и продолжил:
— Лягухи более не безобразят. Мужики товар доставляют исправно. Всем миром просили выразить вам почтение и нижайшую благодарность.
— Передай, что принял. Если это всё, можешь переходить к прогнозу погоды.
— Не всё. Ещё барышня вас спрашивали.
— Скажи Елене Афанасьевне, что я отбыл в длительную командировку.
— Дак, не Елена Афанасьевна спрашивала. Другая. Назвалась Катериной Матвеевной.