Я сказал:
– Давайте устроим ночлег, а потом еще обсудим все это. Расположимся подальше от дома.
Мы выбрали полянку в четверти мили от дома, и я занялся костром. Левое плечо болело, и, приложив к нему руку, я увидел кровь. Клэр встревоженно спросила:
– Что это?
– Господи, меня, кажется, пырнули ножом!
4
На следующее утро я оставил Мака и Клэр приводить в порядок дом, а сам отправился в Форт-Фаррелл. Рана в плече была несерьезной, собственно, это оказался порез, который Клэр забинтовала без особого труда. Плечо ныло и затекло, но поскольку кровь удалось унять, это меня не беспокоило. Мак спросил:
– Куда ты собираешься?
– Нанести визит, – ответил я коротко.
– Не лезь на рожон, слышишь!
– Никаких происшествий не будет, – пообещал я.
Карбюратор затарахтел, поэтому я оставил "лэндровер" у Клэри Саммерскилла и двинулся по улице до полицейского участка, где тут же узнал, что сержанта Гиббонса нет на месте. В этом не было ничего удивительного – у сержанта полиции провинциального округа большая паства, а округ Гиббонса гораздо больше остальных.
Констебль выслушал все, что я рассказал, и, когда я сообщил ему о ножевой ране, он нахмурился.
– А вы не опознали этих людей?
Я покачал головой.
– Нет, было слишком темно.
– А у вас или мистера Мак Дугалла есть враги?
Я сказал осторожно:
– Не исключено, что эти люди могут оказаться на службе у Маттерсона.
Лицо констебля как-то закрылось, словно опустилась штора. Он сказал:
– Ну, так можно сказать о половине населения Форт-Фаррелла. Ладно, мистер Бойд, я займусь этим делом. Буду благодарен, если вы, ради соблюдения формы, изложите все на бумаге.
– Я пришлю вам заявление, – сказал я устало. Я понял, что без твердых доказательств мне здесь делать нечего. – Когда возвращается сержант Гиббонс?
– Через пару дней. Я прослежу за тем, чтобы ему доложили об этом.
"Могу поспорить, что проследишь", – подумал я с горечью, конечно, констебль будет только рад сплавить это дельце сержанту. Сержант прочтет мое заявление, понюхает носом воздух, ничего не найдет и все это дело прикроет. В данном случае его и винить будет не в чем.
Я вышел из полицейского участка, пересек улицу и подошел к Дому Маттерсона. Первым человеком, которого я увидел в фойе, оказалась миссис Эдертон.
– Привет, – сказала она весело. – Куда идете?
Я глянул ей прямо в глаза.
– Иду потрошить вашего брата.
Она залилась своим неестественным смехом.
– Знаете, я бы этого вам не советовала. У него теперь телохранитель. Вы к нему и близко не подойдете. – Она посмотрела на меня оценивающе. – Значит, старый шотландец вам что-то говорил обо мне?
– Ничего в вашу пользу.
– Нет, правда, я бы на вашем месте не пошла к Говарду, – проговорила она, когда я двинулся к лифту. – Неужели вам хочется лететь с восьмого этажа? Кроме того, вас хочет видеть старик. Поэтому я здесь, я вас ждала.
– Булл Маттерсон хочет меня видеть?
– Именно. Он послал меня за вами.
– Если он хочет меня видеть, я ведь часто бываю в городе, – сказал я. – Он найдет меня, когда ему нужно.
– Разве так можно относиться к старому человеку? – сказала она – Моему отцу семьдесят семь, мистер Бойд. Он почти не вылезает из дому.
Я потер подбородок.
– А зачем ему, а? За него все делают другие люди. Хорошо, миссис Эдертон. Я готов повидаться с ним.
Она сладко улыбнулась:
– Ну вот, я знала, что вы поступите правильно. Мой автомобиль на улице.
Мы забрались в "континентал" и выехали из города в южном направлении. Сначала я думал, что мы направляемся к Лейксайду, форт-фарреллскому варианту пригорода с домами высшего класса. Там жили все крупные чиновники Корпорации Маттерсона. Но мы миновали его и проследовали дальше на юг. Тогда мне пришло в голову, что ведь Булл Маттерсон не крупный чиновник и он не причисляет себя к высшему разряду. Он царь и построил себе приличествующий своему сану дворец.
По пути миссис Эдертон почти все время молчала, потому что я довольно грубо осадил ее. У меня не было настроения слушать ее болтовню, и я дал ей это понять. Ее это, по-видимому, не задело. Она курила сигарету за сигаретой и вела машину одной рукой.
Дворец Маттерсона оказался типичным французским замком, по размеру больше, чем дворец Фронтенак в Квебеке. Я понял, увидев дом, что собой представляет Маттерсон. Это был экземпляр, подобные которому, как мне казалось, вымерли еще в девятнадцатом веке: барон-грабитель, готовый совершить налет на железную дорогу или корпорацию, а затем использовать добытые деньги, чтобы награбить сокровищ в Европе. Просто удивительно, что такие люди еще существуют в середине двадцатого века, но эта порода на редкость крепкая.
Мы вошли в холл, просторный, как средних размеров футбольное поле, обставленный рыцарскими доспехами и прочим антиквариатом. А может, это были и подделки под старину, не знаю. Впрочем, какое это имеет значение! Важно, что обстановка отражает характер Маттерсона. Мы миновали громадную лестничную клетку и подошли к двери лифта, незаметно расположенной в углу. Кабина была тесной, и миссис Эдертон не упустила случая поприставать ко мне во время подъема. Она крепко прижалась ко мне и произнесла с упреком:
– Вы не слишком добры ко мне, мистер Бойд.
– Я вообще не очень общаюсь с гремучими змеями, – ответил я.
Она дала мне пощечину, а я дал ей сдачи. Я, конечно, согласен с понятиями о слабом поле при условии, что он действительно слабый. Нельзя же быть и слабым, и наглым одновременно, не правда ли? Я ударил ее не сильно, но это оказалось для нее настолько неожиданно, что она в ужасе уставилась на меня. В своем окружении она привыкла раздавать мужчинам пощечины направо и налево, а тут какой-то невежа не оценил ее по достоинству.
Дверь лифта бесшумно открылась. Она выбежала и, показывая рукой в конец коридора, придушенным голосом произнесла:
– Туда, черт бы тебя побрал! – И поспешила в противоположном направлении.
Дверь вела в кабинет, обрамленный шкафами с книгами, тихий, как усыпальница. Должно быть, немало благородных коров пошло под нож ради того, чтобы переплести все эти книги. Светло-коричневая кожа тускло поблескивала – то ли от того, что их много читали, то ли от забот какого-нибудь лакея, начищавшего их время от времени заодно с хозяйскими ботинками. На противоположной стене кабинета находились высокие, от пола до потолка, окна. Перед окнами стоял большой стол, покрытый зеленой кожей с золотым тиснением.
За столом сидел человек – Булл Маттерсон.
Я знал, что он на пять лет старше Мак Дугалла, но выглядел он на пять лет моложе – бодрый старик с подстриженными усами такого же металлического оттенка, как волосы на голове. Он был крупный, плотный, широкоплечий, все еще мускулистый. Я понял, что он до сих пор занимается спортом. Единственное, что выдавало возраст, – это коричневые пятна на руках и несколько отрешенный взгляд голубых глаз.
Он жестом пригласил меня садиться.
– Садитесь, мистер Бойд. – Голос у него оказался резким, твердым, начальственным.
Я посмотрел на низкое кресло, улыбнулся и остался стоять Старик явно намеревался использовать психологические трюки. Его голова нетерпеливо дернулась.
– Садитесь, Бойд. Вас ведь так зовут?
– Да, это мое имя, – согласился я. – Но я лучше постою. Я не предвижу продолжительного разговора.
– Как хотите, – сказал он сухо. – Я попросил вас прийти сюда по определенной причине.
– Надеюсь, что причина действительно веская, – сказал я.
Улыбка чуть смягчила его твердые черты.
– Я выразился неудачно, – согласился он, – но не беспокойтесь. Я еще не впал в маразм. Я хочу знать, что вы делаете в Форт-Фаррелле.
– Почему-то все хотят это знать, – вспылил я, – а какое вам до этого дело, мистер Маттерсон?