— Думаешь, это неправда?
— Не останавливайся, — простонала она, когда я сделал бедрами круговое движение, не выходя из нее. — Я знаю, что это правда, потому что слышала сердцебиение, но все еще не осознала реальность происходящего.
Я улыбнулся ей, наблюдая, как напряженное выражение ее лица сменялось расслабленным, по мере приближения оргазма. Мне нравилось это выражение, нравилось ощущение ее обнаженного тела рядом с моим, нравилось, как ее ногти врезались мне в кожу, нравилось, как она кричала от удовольствия, как выгибалось ее тело подо мной. Я понимал, о чем она говорила. Тоже не мог осознать, что все это происходит по-настоящему. Мне нужны были доказательства.
— Черт, да, — простонала она, когда я толкнулся в нее, ощущая, как ее тело сжимается. Я встал на колени, приподняв ее за попу, и повернул. Подняв одну ее ногу себе на плечо, я трахал ее, что было сил, наблюдая за реакцией. Она выкрикивала ругательства, которые я поглощал, как наркотик. — Черт, да, да, сильнее, ааа, да, трахай меня, Пэкстон. Сильнее.
Ее тело тряслось подо мной, поддаваясь мне. Габриэлла потянулась к своему клитору в тот же момент, что и я. Я с силой надавил на него, врезаясь в нее, и поддался собственному удовольствию. Ее тело напряглось в позе, свойственной одержимой демонами, и она задрожала, переживая сокрушительный оргазм, который испытывал и я. Переплетение наших тел, напряжение в воздухе, скопившееся вокруг нас, и безумие наших жизней взорвались в одно мгновение. Волна за волной накатывали на нас пока, наконец, мы не расслабились, сначала она, а после и я. Прямо на нее.
— Тебе от меня не убежать, Габриэлла, — сказал я, тяжело дыша.
— Я попробую.
Она хотя бы была честной. Я не сомневался, что она попробует. Не буду лгать, я правда думал позвонить Нику и попросить прекратить все это. Не знаю, перенесем ли мы шесть лет воспоминаний. Одно я знал точно — мне это не нравилось.
Той ночью я обнимал ее чуть сильнее, надеясь подарить ей необходимое чувство безопасности, но страх все равно присутствовал. Вся эта ситуация могла сломить нас, и я не был слишком горд, чтобы понимать возможность такого развития. Я молился Богу, в существовании которого не был уверен, чтобы это прекратилось. Не хочу, чтобы она что-либо вспоминала.
На протяжение следующих недель не произошло ничего необычного. Учитель Роуэн второй раз приехал осматривать дом Лейна, а у Вандера выпал зуб. Раньше Офелии... Она была зла, потому что проиграла спор. У каждого из них было по шатающемуся зубу, уже готовому выпасть, но оба боялись вытянуть их. К счастью для Вэна, ему помогло мороженое. Зуб застрял в нем. Помимо этого мы были обычной семьей. Жена была счастлива, дети здоровы, а меня ублажали в постели. Много.
Хоть я и осторожничал с ней все время, прошел примерно месяц, прежде чем произошло что-то неординарное. Но случилось это не потому, что она что-то вспомнила, а скорее из-за гормонов. Я не помнил, чтобы такое было, когда она вынашивала Роуэн. Но снова-таки, они не стала бы кричать на меня. В одно мгновение она смеялась, в другое превращалась в бормочущий сосуд из слез, который я не мог понять. Слава Богу, причиной этих срывов я не был, как и ее вспоминания, по крайней мере, она об этом не говорила. Я почувствовал напряжение в воздухе, как только зашел домой и увидел детей на улице, а не перед телевизором, как обычно бывало.
— Привет, вкусно пахнет, — сказал я, осторожно подходя к Габриэлле. Она не повернулась ко мне, продолжая помешивать томатный соус на сковороде. Это был первый признак.
— Я думала, ты заберешь Офелию и Вандера.
Я сделал шаг назад и напомнил ей о моем сообщении.
— Я сказал почему не смогу. Меня задержал инспектор, потому что мы расположили электрическую розетку слишком близко к крану. Я был далеко.
— Ты не говорил мне этого.
— Я отправил тебе сообщение.
— Ты ничего не присылал мне.
Я осмотрелся, заметил ее телефон на столешнице и взял, разблокировав его.
— Вот, в 3:10 сегодня днем. "Прости, дорогая, не смогу забрать детей. Люблю."
— Ну, я не видела этого.
— Они плохо себя вели?
— Нет, дело не в этом. Забудь. Я не знала, что ты написал.
— Хорошо, тогда скажи мне, что тебя тревожит. Если ты вспомнила что-то, за что ненавидишь меня, скажи, чтобы я мог подготовиться. Просто скажи, Габриэлла.
Она остановилась, чтобы бросить в меня убийственный взгляд через плечо и высказать свои мысли.
— Я ничего не вспомнила. Просто говорю.
Я улыбнулся и встал за ней.
— Говоришь что, детка? Что пытаешься начать ссору? Потому все дети на улице? Мама встала сегодня не с той ноги?
— Замолчи, — сказала она, толкнув меня локтем в ребра. Я знал, что это гормоны, но не рискнул произнести это вслух. Лед подо мной был слишком тонок. Вместо этого я ходил вокруг нее на цыпочках, предложил помочь с уборкой, а после и с детьми, желая, чтобы она была счастлива и спокойна. Но когда они заснули, ситуация начала накаляться.
Я планировал поработать, разобраться со счетами и подготовить пару бумаг для бухгалтера, но не смог. Она даже отправляла меня в кабинет, объясняя тем, что начала читать интересную книгу и планировала меня игнорировать. Произнося это, она поцеловала меня, и я улыбнулся, потому что вечер заканчивался именно так, а не иначе. Нужно было послушать интуицию и оставаться внизу. Но я этого не сделал. Мне казалось, что я был нужен ей, несмотря на гормоны, работа могла подождать. Все равно я не смог бы сконцентрироваться.
Я выключил везде свет и включил сигнализацию и, прежде чем подняться наверх, заглянул к детям. Габриэлла была на террасе, говорила по телефону. Сначала я подумал, что это Ми, но потом она попросила собеседника перезвонить ей завтра, когда мужа не будет дома. Повернувшись, она увидела меня, и у нее на лице появился шок.
— Спасибо, поговорим позже, — сказала она и закончила разговор, по крайней мере с этой стороны. Не думаю, что у собеседника был выбор.
— Не спрашивай, Пэкстон.
Эта фраза пронзила меня, словно молния.
— Серьезно? Не спрашивай? Что еще ты от меня скрываешь, Габриэлла? Кто это был?
— Мы не будем говорить об этом.
Я не смог сдержаться. Ярость, охватившую меня, невозможно было остановить, как бы я не старался. Тысяча человек не смогли бы успокоить меня. Насколько сильной она была. Так сильно мне хотелось дать ей пощечину.
— С кем ты говорила? — спросил я снова, в этот раз сквозь стиснутые зубы.
— Скажу, когда посчитаю правильным. Не начинай, Пэкстон. Я не сделала ничего плохого.
— Это мой ребенок, Габриэлла?
Если шок в ее реакции был сыгран, то актрисой она была хорошей. Она даже дважды повторила вопрос с замешательством на лице.
— Что? Что?
— С кем ты говорила?
Она сделала шаг назад, но я не собирался снова уступать ей. Это была моя игра и правила создавал я. Я сделал к ней два шага и схватил за волосы, в моих венах бурлила кровь. Она сама навлекла это на себя. Она провоцировала меня каждый хренов раз. Я потянул ее за волосы, заставляя посмотреть на меня. Только это была другая Габриэлла. Эта была непредсказуемой. Я не видел этого, но почувствовал. Мгновенно. Прямо между ног. Как и любой другой мужчина, я упал на колени, хватая свои семейные ценности обеими руками. Габриэлла переступила через меня.
Глава шестая
Габриэлла
Я не хотела бить его между ног. Это был просто инстинкт выживания. Я не могла контролировать его. В том числе, когда закрылась в ванной. Последний раз я видела такого Пэкстона только в первые недели своего пребывания здесь, по крайней мере на моей памяти. Я сбежала от него и заперлась в ванной. Сердце колотилось, словно обезумевшее, когда я опустилась на пол. Господи, эта беременность свела меня с ума. Безнадежно. Только что я выбила у него почву из-под ног своим ударом, так что мне конец. Он без сомнения убьет меня. Господи Иисусе, Гэбби.