Так что в буддизме глубочайшая истина и условная истина – это два достоверных факта относительно предмета, видимого двумя истинными путями познания. Глубочайшая истина о видимостях действий наставника – это как они существуют, условная истина о них – это чем они являются. Две истины представляются, таким образом, неразрывными фактами: если верен один, то верен и другой. Так, глубочайшая истина – это не запредельный асболют, полностью выходящий за пределы условного феномена. Следовательно, неконцептуальное постижение глубочайшей истины не требует преодоления и отбрасывания условной истины в мистическом скачке веры. Постижение следует рационально из достаточного усиления нашей системы благих качеств, позитивных потенциалов и глубокого осознавания. Если мы имеем представление о глубочайшей истине как о существующей независимо от условной истины и, в дополнение к тому, представление о достоверном постижении глубочайшей истины как существующей независимо от достоверного постижения условной истины, мы не поймем глубочайшую истину или достоверное познание.
Как объяснялось выше, в литературе школ ньингма и кагью обычно говорится о результативном воззрении будды. Будда воспринимает относительную и глубочайшую истины относительно феноменов одновременно и нераздельно. Таким образом, поскольку восприятие Буддой само-пустоты и ино-пустоты находится за пределами концептуального мышления, так же за пределами концептуального мышления пребывает и одновременное и нераздельное восприятие действий наставника как игры пустоты .
Для учеников с их точки зрения основы и пути, однако, действия наставника оказываются познаваемы и понятны только при помощи ума, постигающего условно истинные феномены неодновременным образом и отдельно от само-пустоты и сознания ясного света. Такой ум, как правило, может понимать вещи только рассудочно. Тем не менее, рассмотрение действий наставника и старание понять их при помощи рассуждения не напускает неизбежной порчи на них и не превращает эти действия в непознаваемые таинства. Ум, который может достоверно познавать условные истины – в этом случае видимости действий наставника, – может правильно различить действия, которые соответствуют Дхарме, и те, которые противоречат ей. Таким образом, утверждение, что действия наставника непостижимы, не делает учеников неспособными к правильному установлению, что это за действия. Также оно не делает наставника не подотчетным за последствия этих действий.
Разница между видением в наставнике будды и проекциями
Перенесение в проекции своего "непознаваемого" бессознательного на наставника значительно отличается от видения в наставнике будды. Так же отличается и рассмотрение его или ее действий как мистических, таинственных и видение в них игры сознания ясного света и само-пустоты. Если мы обратим наставника и его качества и действия в непознаваемую тайну, мы должны будем принять его как просветленного только благодаря мистическому скачку веры. При таком подходе мы можем закрыть глаза на реальность. И может случиться, что мы не будем более смотреть на действительные благие качества своего наставника и видеть их, не говоря уж об их действительных относительных погрешностях. Эта слепота с горящими глазами создает блокирущее препятствие для реалистичного отношения к наставникам.
В здоровых же взаимоотношениях с духовным наставником и – в особенности – с тантрическим мастером ученики видят в наставнике будду, но ясно понимают, что это значит. Такое понимание открывает возможность сильному позитивному чувству почитания, в котором они могут забывать себя в благоговении перед чем-то более великим, нежели они сами. Однако здесь это нечто более великое скорее познаваемо, нежели непознаваемо и таинственно. В результате почитание, испытываемое по отношению к этому нечто, заземляется и не приводит к религиозному экстазу или проецированию бессознательного содержания.
Таким образом, обоснованное почитание – это второе соответствие слову благоговение, неадекватно переводимому как страх или ужас, то выражение, которое, как объяснялось выше, Васубандху употреблял, чтобы описать позитивное чувство, которое сопровождает признательность за доброту духовного наставника. Забвение себя, которое характеризует этот тип благоговения и почитания, таким образом, – это скорее потеря раздутого эгового чувства ложного "себя", нежели потеря здорового эгового чувства условного "себя". Так, обоснованное почитание духовного наставника ведет к зрелости и стабильной открытости человека, позволяющих обретать вдохновение и уравновешенную радость.