Выбрать главу

Примечательно объяснение Гарибальди причин, побудивших его писать романы. В предисловии к «Клелии…» он говорит: «Не имея возможности сделать что-либо другое, я решил приняться за перо, чтобы напомнить Италии о многих из ее доблестных сынах, которые оставили свою жизнь на полях сражения для нее… чтобы побеседовать с итальянской молодежью о делах, ею свершенных, и о священном долге, который она должна исполнять в будущем, подчеркивая, с сознанием истины, подлость и предательство правителей и священников».

Все литературные произведения великого патриота Италии глубоко реалистичны; с темпераментом убежденного бойца он отстаивал в них свои идеалы. Он писал о том, что видел, прочувствовал, пережил. И, конечно, его произведения оказали и оказывают огромное влияние на воспитание молодежи.

Партизанский вождь был человеком высокой культуры. Он прекрасно знал всемирную историю, литературу и искусство. Немецкая писательница Эльпис Мелена, близкий друг Гарибальди, много раз посещавшая его на Капрере, писала: «Трудно поверить, что генерал, проведший всю жизнь на полях сражений, обладает почти неисчерпаемым богатством знаний по всем отраслям естественной истории. Не могу представить себе что-либо более интересного, чем его сообщения об этом». «Гарибальди, — писал Маркс, — с огненной душой соединяет частицу того тонкого итальянского гения, какой можно обнаружить в Данте…»

Русская прогрессивная интеллигенция всегда была связана с демократическим крылом итальянского национально-освободительного движения. Связь передовых людей России с итальянскими республиканцами особенно усилилась в период борьбы за объединение Италии. Русских революционных демократов роднила с итальянскими революционерами периода Рисорджименто общность идей. И те и другие боролись против деспотической власти монархии, за создание демократической республики.

Гарибальди очень рано познакомился с социальными и политическими условиями в России — во время неоднократных плаваний в Россию в годы своей матросской жизни. Знание русской действительности, русских людей способствовало тому, что Гарибальди быстро сходился с русскими революционерами. Первым, кто сблизился и подружился с Гарибальди и другими деятелями освободительного движения в Италии, и был А. И. Герцен. Они встретились в феврале 1854 года, когда Гарибальди прибыл в Лондон из Америки. Эти разные по характеру люди почувствовали такую глубокую взаимную симпатию, что уже через несколько дней после первого знакомства Гарибальди в письме к Герцену называл себя его другом «на всю жизнь».

Большой интерес к национально-освободительному движению в Италии проявляли Н. Г. Чернышевский и Н. А. Добролюбов. Почти в каждом номере журнала «Современник» появлялись яркие статьи Чернышевского, уделявшие особое внимание походам Гарибальди. Добролюбов посвятил итальянским событиям ряд специальных статей, содержавших глубокий анализ освободительного движения в Италии. Чернышевский и Добролюбов восхищались мужеством и отвагой гарибальдийцев. «Дивная энергия, высказанная волонтерами Гарибальди, была выражением народных сил Италии», — писал Чернышевский по поводу походов Гарибальди в 1859 году. Наши великие революционные демократы сумели разобраться в расстановке политических сил в Италии; в своих статьях они показывали гарибальдийское движение как движение народное, а противостоявшее ему движение либералов — как стремящееся обуздать народ. Обсуждая вопрос о революции в Италии, популяризируя партизанские методы ведения войны, применяемые волонтерами Гарибальди, Чернышевский и Добролюбов имели в виду также и положение русского народа и перспективы революции в России.

Мы не знаем имен всех русских, участвовавших в отрядах Гарибальди. Этого установить почти невозможно. Но совершенно достоверно, что среди гарибальдийцев были даже двое русских детей — сыновья «разжалованного» предводителя дворянства Саратовской губернии И. И. Бернова.

Некоторые сведения об участии представителей молодежи России в отряде Гарибальди в 1859 году мы находим в произведениях русских писателей. В. Г. Короленко в «Слепом музыканте» с большой теплотой рисует фигуру «забияки из Волыни» — «дяди Максима», который в молодости «рассердился на австрийцев», уехал в Италию и там «примкнул к такому же забияке и еретику — Гарибальди».