5. Над бурей поднятый маяк
На море Гарибальди не разлучался с Джоном Григгом. Вместе строили корабли. «Ты будешь командовать „Республиканцем“, а я пойду на „Риу-Парду“». Вместе вооружались и часами спорили, кому сколько орудий вкатить на палубу. Вместе разработали оригинальную тактику морского боя с превосходящими силами противника и в крохотной каютке по вечерам, собрав своих матросов, разыгрывали примерные сражения. Два банана изображали роялистские корветы, а зернышки кофе — их собственные «Кассапару», «Итапарику», «Риу-Парду» и малютку «Сейвал» с одним орудием. А после учений и трапезы, прихватив с собой матросов, отправлялись в шлюпке на ближний берег танцевать с местными красотками. И не было случая, чтобы поссорились, не поделили.
Григг считал себя моряком — и только. О’кэй и «molto bene!». Когда Гарибальди со своими матросами садился на коней и отправлялся рейдировать, Григг строил. Он скучал и в ожидании возвращения кавалеристов с рассвета допоздна достраивал какую-нибудь шхуну. Строители пальбой и шутихами после небольшого парада встречали вернувшихся из конного рейда, Гарибальди и Григг уединялись для дружеских излияний, на столе появлялись бутыль вина, запасенная Джоном, и книги, привезенные Джузеппе из штаб-квартиры главнокомандующего. Не проходило и часа, как обе головы склонялись над каким-нибудь «Трактатом о добровольном рабстве», неведомо как залетевшим в эти края. «…Откуда взял бы он столько глаз, чтобы следить за вами, — вслух читал один из них, — где он достал бы столько рук, чтобы наносить вам удары, если бы не брал их у вас же? Откуда была бы у него власть над вами?»
Джон Григг был пожизненный тираноборец, какие нередко взрастают в богатых семьях. Он был еще моложе Джузеппе, и никто не гнал его из родного дома, он сам устремился из Северной Америки на юг Бразилии и отдал свою судьбу борьбе за справедливость. Родные слали письма, уговаривали вернуться, угрожая, что он лишится огромного наследства.
— Зачем? — говорил он, пожимая плечами. — Мое богатство не должно мешать мне.
— Должно даже помочь, — подсказывал Джузеппе.
Конечно, ничего не было барского в его строгости к матросам, и вся демократическая простота натуры сказывалась в отношениях со своим адъютантом, или, иначе говоря, слугой — англичанином Смитом, который у всех на виду фамильярно копировал его и насмешничал над искренним пафосом начальника. Этот Иеремия — Джереми, Джероламо — был неглупый малый, даже храбрый, но партизанская война казалась ему сущим бедламом. Его удерживала возле Григга странная привязанность, а более всего азарт: они шлепали картами друг перед другом в любую свободную минуту. Совсем распухла их колода неаполитанских карт, где вместо мастей изображены деньги, кубки, шпаги и дубинки.
То, что стряслось с Джузеппе Гарибальди, — удар молнии, сразивший его на борту «Итапарики», — произошло на глазах Григга и Смита. Корабли готовились идти к берегам Бразилии для нападения с моря на войска имперцев. Была объявлена дневка — перерыв в работе экипажей для отдыха и бани. Капитаны лениво болтали на палубе «Итапарики». Джузеппе в подзорную трубу машинально оглядывал знакомый берег, где среди яблоневых садов виднелась ферма Делла-Барра. Глухое местечко казалось давно обжитым и скучным, как для солдат на войне всякое захолустье, живущее растительной жизнью.
Был штиль. Было неяркое осеннее солнце, склонявшееся к закату. Весь мир присмирел, ожидая наступления ночи.
В саду, сбегавшем прямо к воде, работали девушки. Подзорная труба задержалась на них — одна развешивала белье и тянулась к высоко протянутой веревке, красиво изгибая стан, другие, низко согнувшись, так что даже не было видно лиц, а только солнечные блики на смоляных волосах, раскладывали в корзинах яблоки.
Безмятежность мирных женских занятий всегда вызывала у Гарибальди чувство умиления и жалости. Он привык рисковать собой и не ощущал бренности собственного существования, мысль о смерти не приходила в голову даже в отчаянные минуты. Но, бог знает почему, чужая безоблачно мирная жизнь казалась скоротечной, мотыльковой, подверженной мгновенно возникающим опасностям и даже трагическим исходам.