— У вас тоже нет зонта? Мы можем переждать дождь под навесом трактира. Или зайти погреться.
Переждать лондонский дождь?.. На это потребуется неделя… Вдруг он разглядел обвисшее мокрое перо на шляпе, бисерную бахрому на клетчатом бурнусе. Нет, конечно, не леди. А приглашение зайти в трактир погреться? Кажется, он сумел угадать ее ремесло. Ему не приходилось общаться с жертвами общественного темперамента, но про себя он давно установил, что обязан к ним относиться рыцарски, искупая общую мужскую вину.
— Прошу меня простить, синьора. Я действительно очень тороплюсь, — сказал и тут же мысленно поправил себя: надо бы назвать — мисс.
— Синьора? — переспросила она. — Вы ошибаетесь. Я шлюха.
— Еще раз простите, я не хотел вас обидеть…
— Ханжа! Поп! — донеслось вслед.
Вот так. В течение одного дня успеваешь узнать, кто ты такой. Ханжа, поп, убийца.
Убийцей назвал его французский префект Жиске из Авейронского департамента. Он вытащил на свет божий и тиснул в мемуарах клевету, опровергнутую даже подведомственным ему Авейронским судом.
Пять лет назад трое итальянцев, по-видимому шпионы герцога Моденского, были зарезаны во Франции, в городке Родезе. Кто были убийцы — последние ли карбонарии, или тут замешались личные счеты, установить не удалось. В материалы тайного следствия был подсунут, вероятно не без участия пьемонтской полиции, документ будто бы за подписью Мадзини. Его «декрет» предписывал убить итальянцев. Безграмотный набор слов. Факты не сходились. Даты не совпадали. Подлог был так очевиден, что суд не только оправдал самого Мадзини, но и снял подозрения с «Молодой Италии». И вот зловонный труп гальванизирован, и теперь найдутся люди, которые подхватят и разнесут по всем королевствам эту сенсацию. И это будут не отъявленные мракобесы — они невежественны, тупы и недогадливы. Это сделают «умеренные», может быть Бальбо, Кавур. Сделают все те, кто клянутся трехцветным флагом и терпеливо ждут реформ из рук монархов. Надеются тигров приучить питаться незабудками.
Сколько раз ему приписывали бессмысленную и безнравственную «теорию кинжала»! Что это — неосведомленность или демагогия? Пора бы знать, что «Молодая Италия» отличается от карбонаризма как раз отрицанием террора как метода политической борьбы. Положа руку на сердце, он никогда не призывал к убийству врагов. К восстанию, но не к убийству!
У парапета набережной он остановился. Сильно забилось сердце, и дыхание перехватило. Быстро шел, разогнался после злачных кварталов Сохо с их пьяными ватагами и красными фонариками. Желтая баржа пронзительно заревела на Темзе. Свет от бортовых фонарей упал на черную воду. Огромный город, этот промозглый Лондон с его нескончаемыми набережными. Пока доберешься из конца в конец… На кеб денег нет. Положим, деньги есть, но они предназначены для конспиративной поездки Орсини в Ломбардию. Из этого портфеля — ни пенса!
Невольно вспомнилось, как сорок тысяч франков он в свое время собрал и передал с рук на руки Ромарино на покрытие издержек неудачной операции. И что же? Чем кончилось? Стычкой у Сент-Юлиано назвали этот поход во французских газетах. Савойской экспедицией — в швейцарских. Так вернее. Такая была стужа в Альпах в январе тридцать четвертого… И до сих пор на холоде краснеют пальцы. Зима наступала в горах, и с каждым днем уменьшалась вероятность успеха. А Раморино медлил, преступно медлил. Кажется, пасовал и трусил. Зачем же взялся руководить! О нем говорили: был адъютантом Наполеона, соратником Санта-Розы, сражался в Польше. На самом деле, как потом оказалось, бретер, дуэлянт, удаль заменяла ему мужество. Ох уж эти громкие имена! Их обладатели не любят рисковать, берегут свою славу. Как опасна иногда демократия. Польские эмигранты в Швейцарии были все за приглашение Раморино, и он впервые нехотя уступил большинству, согласился. А генерал медлил, обещал выступить в октябре, когда еще было можно, выбрав ясные дни, форсировать перевалы. Приходилось торопить генерала, а тот, будто бы сколачивая отряд, отсиживался сперва в Париже, в ночных игорных клубах, потом на берегу Женевского озера в Нионе. Между тем наступало время зимних бурь, сильных морозов, снежных обвалов. Зимой в ущельях снег сыплется мельчайшей кристаллической пылью, и ветер заносит ее в горные хижины — в каждую дверную щель, в каждую оконную скважину.
Генерал был вял и томен. Чего можно было ожидать от человека, заранее считавшего себя обреченным на неудачу. Когда ему было предложено занять какую-то деревушку, он согласился, не взглянув на карту. Если бы ему предложили занять Ватикан, он так же кивнул бы, высокомерно и рассеянно.