Таких, как Анцани, немного. И Гарибальди любил его, как когда-то Луиджи, как брата.
Глава шестая
1. Путь наверх
Актовый зал Туринского военного училища в апреле 1846 года являл собой зрелище необычное. Щеголи в коротких сюртучках, ярких шейных платках лениво обмахивались лоснящимися цилиндрами. Высокие воротнички, подпиравшие пышные бакенбарды, придавали некоторую, приличную случаю, оцепенелость юным вертопрахам. И в этой торжественной малоподвижности прорезались, подобно негодующим восклицательным знакам, черные, наглухо застегнутые мундиры университетских профессоров, поблескивали белые шелковые чулки ископаемых старцев, явившихся во всем блеске донаполеоновских мод — короткие штаны, стразовые пуговицы на жилетах, лорнеты в черепаховой оправе. Рядом ежились, подавленные неувядаемым великолепием аристократов, арендаторы их разоренных имений в вытащенных из сундуков допотопных камзолах с короткими рукавами, из которых вылезали мучительно бездеятельные, не привыкшие к праздности, плебейские, красные руки.
Шло заседание Пьемонтского земледельческого общества.
Не всех присутствующих интересовали агрономические проблемы. Многие понимали, что и это собрание, как всякое собрание в Италии, какие бы отвлеченные или технические вопросы ни обсуждались, сведется к разговору о политике. И, как всякое угнетенное тиранией общество, оно жаждало сенсаций — вольнолюбивых речей или хотя бы острожной фронды. Но тот, кто прошел бы вдоль рядов кресел, увидел бы у всех на коленях развернутые газеты. Турин занимали в тот день известия, поступившие из-за океана, из неведомой республики Уругвай, — там горстка храбрецов Итальянского легиона одержала беспримерную победу под Сальто-Сант-Антонио над аргентинской армией Росаса. Газеты сообщали, что сражение шло врукопашную, один на десятерых, что итальянцы держались весь день без глотка воды, что почти все офицеры легиона ранены и благодарное правительство Уругвая всех одаряет участками земли, но герои битвы от них отказались. И тогда им прикрепили на левые рукава значки с лавровым венком и надписью: «Непобедимые сражались 8 февраля 1846 года».
Еще до начала заседания стало известно, что объявлена подписка на почетную шпагу для генерала Гарибальди и даже король разрешил сбор средств. А ведь Гарибальди — висельник, избежавший своей участи бегством во Францию.
Это была настоящая сенсация.
Но и граф Камилло Бензо Кавур, основатель земледельческого общества и его бессменный председатель, постарался утолить всеобщую жажду сенсаций. Начав свою речь с пылкой тирады о пользе применения гуано для плодоовощных культур, он завершил ее рискованным пассажем, далеко уводящим от благонамеренного пролога.
— Экономическое возрождение нации, — говорил он, — никогда не может быть отделено от ее политического возрождения. Там, где нет общественной жизни, где дрябло национальное чувство, не может быть ни мощного аграрного хозяйства, ни могучей индустрии. Нация, которой воспрещено всякое участие в политической жизни, страна, в которой проявление общественной активности рассматривается как покушение на коренные устои государства и немедленно пресекается, — такая нация и такая страна никогда не смогут достичь ни материального благополучия, ни духовного расцвета. Никогда! Даже если законы будут справедливы, а администрация отечески заботлива к нуждам сограждан.
Гром аплодисментов заглушил его последние слова. Состоялось! Сенсация! И пусть сатанеет в бессильной ярости министр делла Маргарита, пытающийся отпугнуть публику от посещения этих собраний, как уже сделал в Модене герцог Франческо IV и в Риме папа Григорий XVI.
Слабая улыбка скользнула по лицу графа и утонула в одутловатых щеках. Он сделал предостерегающий жест и объявил перерыв до утра. Успех не должен быть слишком наглядным. Нужно суметь снискать успех у общества, но избежать опалы монарха.
Короткими ногами граф Камилло Бензо Кавур быстро просеменил, спускаясь с помоста, и толпа потянулась за ним.